– Вот! Моя НАСТОЯЩАЯ книга. Держи! Единственный экземпляр. Читать только здесь! Совершенно секретно! Я пишу её уже два года. В свободное от работы время, – он то ли икнул, то ли хмыкнул. – Рабочее название – «Это я – Лёвушка». А люди… они не видят разницы…
Писатель неверной рукой разлил остатки виски. Заглотил свою порцию и почти немедленно уронил голову на грудь. Глаза его закатились, нижняя губа поползла вниз. Максим уже подумал, что он уснул. Но вдруг Бронфельд взметнулся и забормотал:
– А он ещё и говорит мне, что писать теперь… С библией – это его идея. Араб… а туда же… И в «Лёвушку» лезет…
И снова опал. Теперь окончательно. Максим хотел так его и оставить, но сжалился и отволок в спальню. Сам отправился к рабочему уголку Бронфельда.
Компьютер не был выключен, находился в режиме сна. Начинающий шпион уже обрадовался удаче, но вход в систему оказался запаролен. На столе лежала пара листов с какими-то схемами, помеченными неинтерпретируемыми аббревиатурами и обрывками фраз, на обратной стороне – отпечатанный на принтере текст с правками от руки.
Со схемами разобраться было невозможно, судя по различимым словам, это было что-то вроде плана будущей книги.
Текст не был ничем иным, как выдержками из неё же, которые идеолог новой религии правил, судя по всему, сам красной гелиевой ручкой.
На первом листе Малыш прочитал следующее:
НОВЕЙШИЙ ЗАВЕТ
О сотворении Мира.
Сначала был хаос. И ничего кроме хаоса. И носились в пустоте частицы хаоса без цели и смысла. Но, соударяясь, рождали они свет и тепло. И новые частицы рождались в горниле огненном. (Слова «рождались в горниле огненном» были перечёркнуты красным.)
Материя стремится к порядку, ибо таково её свойство. Из взаимодействия частиц явились тогда и вода, и твердь, и воздух.
Миллиарды лет бежала материя хаоса, и поплыли наконец в воде гады, и поползли по тверди твари, и полетели по воздуху птицы.
И прошли ещё миллиарды лет. Материя всё так же стремилась к порядку. И появился наконец человек.
И был человек умнее всех и потому сильнее всех: и гадов подводных, и тварей земных, и птиц небесных – и потому употреблял их в пищу.
Но многотруден был путь человечий, опасен и краток. И не успевал человек ничего. И хватало его жизни на то лишь, дабы дом возвести, в котором смерть принять ему, и вырастить дерево, дабы было из чего сколотить гроб ему, и сына вырастить, дабы было, кому хоронить его. (Все «Дабы» перечёркнуты, и везде от руки написано «чтобы».)
