Малыш кивнул. Он веселился в душе, пытаясь угадать, куда клонит Дора, и был очень покладист.
– Теперь давай представим себе чувства православного батюшки в этой ситуации, который тебя крестил, исповедовал, благословлял… Как ты думаешь, будет ли ему приятно твоё вероотступничество? Переход, так сказать, в конкурирующую организацию.
– Думаю, нет.
– А это – священнослужитель. Работа которого, кроме того, чтобы размахивать кадилом, предостерегать от насилия и убийства. Поэтому он ничего тебе не сделает. Максимум – предаст анафеме, и то в душе, сгоряча, а потом ещё будет молиться о возвращении блудного сына в лоно истинной веры. А что в подобной ситуации предпримет командир военизированного подразделения, одной из функций которого является физическое устранение агентов конкурирующей организации? Да-да, убийства в том числе. А как ты думал? Тебя самого чуть не убили. Если на это способны наши конкуренты, как ты думаешь, на что способны мы, если до сих пор живы? Поверь мне, Малыш, Карлсон очень обидится…
Через три дня Бронфельд и Амир зашли за Даниэлем в «Русскую книгу» перед закрытием. Писатель притащил очередной роман – на этот раз психологический триллер под оригинальным названием «Над пропастью во лжи». Сам поставил выставочный экземпляр на свою полку, а остальные девять по-хозяйски отнёс на склад, где ему уже был отведён отдельный стеллаж.
Амир походил между книжных полок и поинтересовался, нет ли чего-нибудь по-арабски. Малыш не понял, была ли это шутка – лицо араба ничего не выражало.
– Разве что кофе, – предложил он и отвёл гостя в подсобку, где стоял аппарат, который из капсул мог выгнать любой кофейный напиток.
Араб скептически оглядел прибор.
– Спасибо, Даниэль. Ты иди, занимайся своими делами. Скажи только, у вас есть чайник и молотый кофе? Я себе сам грязь сделаю.
– Грязь? – Малыш подумал, что ослышался.
– Это кофе, заваренный прямо в чашке. Всё лучше, чем порошок из аппарата.
Они вышли на улицу, и через несколько шагов Малыш встал, задрав голову. Предзакатное небо было апокалиптически красным, по нему, из невидимого центра, прячущегося где-то за горизонтом гор, веером расползались перистые фиолетово-розовые облака.
– Что? Это? – вопросил Малыш.
– Так бывает в Иерусалиме в конце лета, – изрёк Писатель с гордостью, словно краса сия была отчасти и его заслугой. – Куда пойдём?
По предложению Амира, они пошли вкусить настоящей шау́рмы.
Араб заявил, что чтобы не говорили завистники и жалкие подражатели, а в особенности всякие греки и турки, это блюдо придумали именно арабы. Именно шау́рмой, как её правильно называют, а не шаурмо́й, угощали пророка Муха́ммеда во время его знаменитого визита в Иерусалим. И он, Амир, отведёт их сейчас примерно в то самое место, где это происходило.
