— Потом добудешь, — спокойно произнес вожак. — Идем.
В мглистых сумерках спутники добрались до песочного ринга, на котором лежали две пары боксерских перчаток, чьи трещины и протертая краска выдавали немалый боевой опыт.
— Надевай, — прозвучало тоном, не терпящим возражений, однако Иван по-прежнему прижимал к груди блокнот и боязливо поглядывал на товарища.
— Зачем? — наконец выдавил он.
— Потренируемся немного. Я не могу ходить за тобой как наседка за цыпленком и отвешивать лещей всей окрестной гопоте. Не научишься стоять за себя — погибнешь.
— Но мама говорила…
К еще большему удивлению Ивана, вожак не стал смеяться, корить или оскорблять. Но вдумчиво и с присущей талантливому оратору доходчивостью объяснил:
— Представь, что ты и тетя Люда куда-то идете вдвоем. Допустим, на раздачу консервов. Или в больницу. И тут навстречу из подворотни выруливают вон те ребята в спортивках. Но они не хотят стрельнуть сигаретку, — Артур шагнул к стушевавшемуся подростку. — Им не нужны ваши вещи. Эти ребята хотят вас сожрать.
От услышанного Иван встрепенулся, вытаращил глаза и пролепетал:
— В смысле?
— В прямом, — повстанец подошел на расстояние удара. — Схавать. Схомячить. Заточить. Потому что им не досталось тушенки, а мяса ой как хочется. Думаешь, это страшная сказка? Думаешь, я нагнетаю, чтобы напугать? В конце декабря пропал один из наших по прозвищу Килька. Маленький такой, а дерзкий — меры нет. Ушел в город, отстал от группы и заблудился. Нашли по весне с обглоданными до костей ногами. И знаешь что…
Иван сглотнул и покачал головой, чувствуя колючие волны от затылка до складок на лбу.
— Зубы с клыками я не спутаю — вот что. Поэтому если хочешь выжить и защитить близких — придется переступить через внутреннего труса. Давай, — он свел локти и закрыл перчатками нос и подбородок, — больно никому не будет, не трясись.
— Но мама…
— Мамы не вечные, — умиротворенности парня позавидовал бы и меланх. — Рано или поздно ты назовешь мамой другую женщину. Мамой твоих детей.
— Да я… как-то не думал…
— А придется — жизнь сейчас не та, что раньше. Если все будут строить карьеры и тянуть до тридцати, человечество тупо вымрет. А кому как не нам заботиться о продолжении рода? Мы с Викой решили — как только бледных собак выгоним, так и начнем восстанавливать популяцию. Это будет не завтра и уж точно не сегодня. Ты подрастешь и как раз озаботишься потомством. И ладно трусишь защищать себя, но как можно не вступиться за собственных детей? Поэтому учись, пока я жив.
