— Татарва из лука пульнула, — хриплым голосом выдавил из себя тот. — В самое мясо, гад попал. Думал стрелу не вытащу. Руды натекло страсть…, –
— Сам что ли перевязал? — я кивнул на кое-как сделанную повязку из бурой тряпки, вдобавок чем-то испачканной. — Сам, значит. А что лекарь? — парнишка насупился. — Денег нет? Понятно. Рану мазал чем? Тоже, нет… Вставай обратно.
После этого быстрого разговора, я повернулся к царю, продолжавшему внимательно следить за мною.
— Вот об этом обо всем я и хочу сказать, Великий Государь… Не лютые враги или непогода сражаются с тобой, а невежество наше общее. Вот стоит перед тобой ратник с пораненной рукой, чуть дальше — с раной на ноге. Им бы отдохнуть немного, сил поднабраться и снова можно в бой идти, с твоими ворогами биться. Ан нет! Раны им не почистили от грязи или кое-как почистили, мазью не смазали, перевязали плохо. А сколько в твоем войске с такими ранами? Сколько тяжелыми ранами? Сколько неходячих? Сколько в войске хороших лекарей, чтобы у воинов гроши последние не забирали?
Судя по скривившемуся Ване вскрытая мною «мозоль» оказалась не просто большой, но и самой любимой.
— Твоя правда, княже, — угрюмым голосом заговорим Иван Васильевич, недовольно поглядывая на прижавшегося к царскому шару иностранного доктора. — Мало в моем воинстве лекарей и лекарок. От того и убыток в людях. А ты, княже, знаешь как лекарское дело лепше сделать? За казной дело не станет.
Обещание царя растрясти свою казну прозвучало столь внушительно и многообещающе, что стоявшие вокруг меня люди разволновались. Побежали шепотки, разговоры. Пара соседей даже тычками и зуботычинами обменялась в пылу спора.
— Знаю, Великий Государь. Только очень дорогое это дело, — скрепя зубами, ответил я. — И тяже…
В этот момент один из спорщиков в толпе, грузный красномордый мужчина, никак не хотевший успокоиться, вдруг потерял равновесие и с воплем полетел за борт, в студеную воду. Почти сразу же рулевой потянул весло резко в сторону, пытаясь затормозить движение струга. Одновременно с борта в воду сиганули двое или трое в одних нательных рубахах. Остальные с напряжением всматривались в темную воду, готовясь сразу же ухватить мелькнувшее тело.
— Какой там, у Тырьки же армяк с жалезом был, — махнул рукой один из ратников, перегнувшись через борт. — Как камень на дно пошел. Ищи тапереча…
Рядом встал, медленно дрейфуя к берегу, следующий струг, люди с которого тоже стали всматриваться в воду. Но вдруг раздался чей-то крик. С обратной стороны струга кто-то всплыл. Показавшаяся на поверхности вихрастая башка отчаянно молотила по воде руками, стараясь удержаться на плаву и снова не пойти под воду.
