— Свобода, братцы?! Свобода! — кто-то метался от пленника к пленнику и неверяще выкрикивал. — Неужели, домой, братцы?! Домой, домой…, — его голос подхватили и вот уже десятки голосов восторженно орали. — Домой! Домой!
Чувствуя, что градус напряжения взлетел до небес, я стал бить кинжалом по железной решетке. С лязгом клинок бился об изъеденные ржавчиной прутья решетки, заставляя пленников замолкнуть. После этого эйфорического выброса эмоций им нужно было показать врага, который стоит на пути к их свободе. Это простейшая формула манипуляции людьми (прекрасная цель + враг, стоявший на пути к цели = взрыв), которая с таким потрясающим эффектом работала и в моем времени.
— Но не все хотят вашей свободы. Слышите? Мои беки, жадные до золота и серебра, желают вас продать на невольничьих рынках. И развезут вас, бедовые головы, по далеким жарким странам, — и я давал им осязаемого врага, которого можно было рвать зубами и топать ногами; я манипулировал ими, но желание выжить было сильнее моей совести. — Откуда вам никогда не попасть домой. Хотите этого? Хотите оставаться рабами дальше? — слова за слово бросал я в толпу людей, едва не клацавших зубами от злобы. — Хотите?
Но к моему удивлению шум за решеткой вдруг начал стихать.
— Ша! — пленники, что еще мгновение назад напирали друг на друга, начали почтительно расступаться в стороны, пропуская к решетке высокого худого человека с глубокими шрамами на лице. — Что…, — негромко, едва ли не шепотом, произнес седой, глядя мне прямо в глаза. — Ты хочешь хан?
«Ого, вот и лидер появился. Настоящий волчара. Такие шрамы в бою не заработаешь. Явно следы пыток… А остальные-то как на него глядят. Явно готовы за ним и в огонь, и в воду».
— Уже сегодня ночью мои же беки перережут мне горло, от сих до сих, — я выразительно провел пальцем по горлу. — А завтра утром у Казани появиться новый хан, который попросит помощи у крымчаков и передаст им в дар всех вас… Понимаешь, что тогда ждет все вас?
Судя по жесткой гримасе, исказившей и без того искореженное лицо, седой прекрасно понимал, что ждет их всех у крымчаков.
— Значит, кровушкой придется заплатить за свободу, — понимающе кивнул Седой, оскаливаясь, как пес. — Заплатим, нам не в первой. Только сброю бы нам, хан. С голыми руками ведь не сдюжим.
— Через сотню шагов оружейная. Ханская! Железа там столько, что с головы до ног можно всю вашу братию одеть, обуть и вооружить, — я подошел к решетке и бронзовым ключом отворил монстрообразный замок.
