Солджер был собран, сдержан, деловит, абсолютно договороспособен. Но Лане не давала покоя мысль о времени, скорости и траектории прилёта второго сапога. Мысль тем более настораживающая, что покамест не прилетел и первый.
Не считать же, в самом деле, первым сапогом то, что раздавший ценные указания подчинённым Солджер прицепился к ней как репейник? На Алайе лопухи не росли, но некий местный эквивалент вполне себе существовал, так что смысл идиомы она понимала…
Пока Лана ставила задачу своим, он торчал за спиной. Когда, по дороге домой, решила заскочить ещё раз в студию Дезире – навязался сопровождать. Пришлось даже одолжить у Шермана доску. Одна из её так и переночевала в стойке на крыше, но у Солджера доски не было. В отличие от вполне пристойных навыков обращения с капризным транспортным средством.
В общем, и к Дезире он полетел вместе с Ланой, и в квартиру, занимаемую исчезнувшим Сперанским, потащился тоже. Впрочем, вот тут ей возразить было нечего, зона ответственности была его, Солджера.
Вопросы сыпались из него как из рога изобилия. И если бы эти самые вопросы были дурацкими, за Ланой не заржавело бы послать. А хоть бы и нынешнего командира. И не таких посылали. Сказано же было – без чинов? Но нет, спрашивал Солджер строго по делу.
Правда, его представления о деле во многом совпадали с представлениями самой Ланы. А потому приходилось отслеживать и обезвреживать уйму крючков, на которые пытался её поймать ушлый русский. Что до крайности утомляло, хотя и было довольно забавно – в общем и целом.
Наконец она сообразила, что просто так майор Солдатов от неё не отвяжется. Пришлось самым категорическим образом заявить, что ей надо собраться… и нет, подождать её в доме нельзя. Отвлекающий фактор, ещё забуду что-нибудь, ты же понимаешь!
Солджер понимал. Он кивнул, похлопал мрину по плечу и отправился… ну, куда-то отправился, в общем. Назойливый писк, поселившийся в кольце коммуникатора непосредственно после похлопывания, Лана проигнорировала с поистине царским спокойствием. Всё равно предпринять что-либо, не доставляя ничем не заслуженного удовольствия гипотетическим зевакам, она могла только дома. Ну, дядя!
Будучи в прямом генетическом родстве с кошачьими, Лана Дитц полагала наглость не вторым счастьем, а прямо-таки первым. Но только в том случае, если это была её собственная наглость. Терпеть по отношению к себе чужую она настроена не была. И немедленно по прилёте домой проделала всё необходимое, чтобы довести свою точку зрения до Солджера в частности и русских вообще.
