– Что это значит, Кетлин? – в изумлении воскликнул Мендель.
– Ах, простите…, – сказала Кетлин и сняла маску, – я хотела ободрить хозяйку, она грустит…
– Грустит? – переспросил Давид.
– Разумеется, ведь сегодня наш Пурим! – пояснила ирландка.
– Сегодня Пурим… – протянул Мендель.
– Однако в Пурим надо веселиться, ведь это – как ваш карнавал! – пояснил служанке Давид.
– Вы не празднуете карнавал, оттого она и печальна, – попеняла Кетлин.
– Кто помнит Пурим в Америке… – с горечью произнес Мендель.
– Я купила носы для всех, а они валяются без дела! – добавила она с укоризной.
– Бедная бабуля! Позови ее, Кетлин. Я сыграю для нее что-нибудь веселое в честь Пурима!
– Не здесь, Давид. Скоро придут важные гости, – сообщил Мендель.
– Я буду играть на кухне.
В кухне зазвучала скрипка, донеслись звуки веселого танца. Улыбка осветила лицо госпожи Квиксано. Кетлин сама не заметила, как ноги ее задвигались, подчиняясь такту музыки, и, наконец, она пустилась в пляс. Даже Мендель чуть было не поддался порыву, да звонок в дверь отрезвил его. Он выглянул в окно. У подъезда стоял автомобиль. Вошли Вера Ревендаль и с ней Квинси Девенпорт – нью-йоркский денежный мешок, – мужчина лет тридцати пяти, спортивного сложения, с красивым лицом, отмеченным чертами самодовольства, коим природа замазывает прореху в уме.
– Прошу, присаживайтесь! – пригласил Мендель.
– Разрешите представить: мистер Квинси Девенпорт, – сказала Вера.
– О-о-о, – только и вымолвил Мендель.
– Квинси готов принять участие в судьбе вашего племянника.
– Я пойду, приготовлю Давида.
– Приготовьте его к приходу еще одного визитера, – сказала Вера, усаживаясь.
– Поппи опаздывает! – воскликнул Квинси и тоже сел за стол.
– Поппи? – переспросил Мендель.
– Паппельмейстер! Дирижер моего частного оркестра.
– Вашим оркестром руководит сам Паппельмейстер? Великий дирижер!
– Не платил бы я ему двадцать тысяч, если бы он таковым не был! – заметил Квинси.
– Я приведу Давида, угощайтесь чаем и этими гом… и этим печеньем!
– Я слышу отличную музыку. Это ваш протеже играет? – спросил Квинси.
– О, это он просто дурачится! – ответил Мендель.
– Поппи очень строг, с ним лучше не дурачиться!
Мендель отправился на кухню сообщить Давиду о приходе важных гостей. Музыка смолкла. Вера и Квинси остались наедине.
– Вы любите чай с лимоном, мистер Девенпорт?
– Последний раз я принимал это угощение из прекрасных рук вашей матери, баронессы.
– Не упоминайте мою мать. Она умерла.
– У вас нет причины стыдиться вашей мачехи. Она блестящая русская аристократка.
