4. Вы уволены!
Юный Давид Квиксано, эмигрант из России, едва уцелевший в Кишиневском погроме, нашел убежище в Нью-Йорке. Давид – талантливый музыкант-самоучка, скрипач и композитор. Его дядя, Мендель Квиксано, тоже музыкант, приютил племянника и теперь жаждет дать ему основательное музыкальное образование.
Давид влюблен в Америку и полагает в ней гигантский котел, выплавляющий новую свободную расу из миллионов людей всех стран земли, которым трудная наука свободы милее сладкой привычки к колыбельным песням деспотии и нищеты.
Молодая русская аристократка Вера Ревендаль укрылась в Америке от царского гнева за некие революционные деяния. Беспокойная судьба свела Веру и Давида и, кажется, приготовила бурю с очистительной грозой.
Следуя в русле устремлений Менделя, Вера привела в дом Квиксано великого дирижера Паппельмейстера и богатого мецената Квинси Девенпорта, дабы мастерство удостоверило, а золото поддержало юное дарование, и Давид смог бы отправиться на учебу в Германию.
Квинси Девенпорт с досадой обнаружил, что попал в еврейский дом. Вера старается успокоить расстроенного толстосума.
– Я думала только о таланте, а не о происхождении, – сказал Вера.
– В мой частный оркестр я не беру евреев! – провозгласил Квинси.
– Тем не менее, они у вас есть!
– Поппи, в моем оркестре есть евреи? – обратился Квинси к Паппельмейстеру.
– Вы хотите спросить, есть ли христиане? – уколол ответом дирижер.
– Вот как? Может, и вы еврей, Поппи?
– Не имею чести. Если желаете, исключу из программы композиторов евреев.
– Разумеется! Всех поголовно исключить!
– Хорошо. Не будет больше оперетты.
– Почему?
– Все оперетты сочинены евреями!
Из кухни возвратился разочарованный Мендель.
– Я сожалею, я не могу уговорить Давида выйти к вам, – сказал Мендель.
– За чем же дело стало? – удивился Квинси.
– Он робок…
– Вы сказали ему, что я здесь? – спросила Вера.
– Разумеется.
– Какое разочарование… – проговорила Вера.
– Но он разрешил показать свою рукопись.
Паппельмейстер углубился в чтение рукописи. Мендель стал заранее оправдывать несовершенство сочинения, ссылаясь на отсутствие хорошего образования у племянника.
– Вы сыграете нам что-нибудь? – выразил нетерпение Квинси.
– Я не оркестр. Я играю это в своей голове, – бросил Паппельмейстер.
– Кажется, вам не нравится это? – робко спросила Вера великого дирижера.
– Я не могу это постичь! – воскликнул Паппельмейстер.
– Наверное, там полно ошибок… – уныло заметил Мендель.
– Вот и нужно отправить Давида учиться в Германию, – сказала Вера.
