Так какое же правительство было бы наиболее нужным изобретением человечества? Понятно, что то, которое может «найти и поддерживать оптимальный баланс между регулированием и свободной игрой рыночных сил». Американское правительство русский экономист этому научил. Во всяком случае, тогдашний кризис оно сумело одолеть во многом потому, что последовало рекомендациям гения экономики Василия Леонтьева.
Жаль, конечно, нашу Россию, обильно рождающую таланты и так легко их теряющую. А с другой стороны, мог ли Леонтьев сделать свой общечеловечески значимый вклад в науку, если бы остался в СССР? Я не уверен. Пожалуй, в случае с Леонтьевым мы должны быть благодарны Америке за то, что она дала приют этому человеку и обеспечила условия для расцвета его таланта.
Отрывок из статьи доктора экономических наук, главного научного сотрудниак Института мировой экономики и международных отношений РАН, Заслуженный деятель науки России, профессора Андрея Аникина «Василий Леонтьев, или Экономика на шахматной доске»:
«Летом того года я встретил Леонтьева в Эдинбурге, столице Шотландии. Там в 1790 г. закончилась жизнь Адама Смита. 200-летие смерти великого шотландца отмечал весь ученый мир. Люди Запада могли с немалым удовлетворением отметить юбилей мыслителя, который верил и надеялся, что капитализм, суровую юность которого он наблюдал, со временем станет богаче и гуманнее, если не мешать заложенным в нем силам саморазвития и разумно ограничивать его опасные тенденции. Что ж, в немалой степени эти надежды оправдались. Один из ораторов, выступавших на Эдинбургской конференции, заметил, что к капитализму, может быть, в равной мере относится известное высказывание Черчилля о демократии: это плохой способ устройства общества, но лучшего человечество не придумало.
Организаторы Эдинбургской конференции задались честолюбивой целью собрать возможно более многочисленную группу лауреатов Нобелевской премии по экономике и преуспели в этом. Съехались восемь человек из Великобритании, США и Франции. Только они имели доступ к трибуне, и каждый выступил с докладом, увязывая наследие Смита с близкими ему современными проблемами. Возраст участников оказался почтенный: самому молодому – под семьдесят, а Леонтьев был, кажется, старейшим. Тем не менее он выглядел оживлённым, активным, общительным, участвовал не только в научных заседаниях, но и во многих сопутствующих мероприятиях – банкетах, беседах, экскурсиях. Состоялась торжественная церемония возложения цветов на могилу Смита, поездка в его родной город Керколди, в нескольких километрах от Эдинбурга. Потом конференция переехала в Глазго, где Смит около пятнадцати лет был профессором университета, но в этой части Леонтьев и его жена уже не участвовали. Кстати сказать, у Леонтьева была репутация одного из самых путешествующих светил экономической науки. Он прочёл немало лекций в разных концах земного шара, выступал консультантом многих правительств и международных организаций, встречался с видными политиками и бизнесменами. Насколько я знаю, его интересы охватывали и искусство; может быть, не совсем случайно то, что его жена Эстел Хеллен Маркс – поэт, а единственная дочь Светлана – специалист по истории искусства.
