Выздоровление шло полным ходом и отношения между Костиком и Катей развивались стремительно. Старшая сестра Оля недовольно бурчала, но препятствий не чинила. Вечерние и дневные прогулки поднимали настроение на самый высокий уровень. И расставание стало для ребят очень болезненным и тяжёлым.
Эстрадная группа уезжала в Москву. Костик стоял на перроне вокзала в военной форме (главврач распорядился по такому случаю), и смотрел в синие васильковые глаза Кати. Лица обоих выражали сожаление, что приходится расставаться.
Они молчали. Молчание в этот момент было красноречивей любых слов. Оля с завистью смотрела на младшую сестру и улыбалась.
Костик неловко ткнулся в Катину щёку губами, прижал к себе девушку. Она прижалась к нему и заплакала.
– Я боюсь, что больше никогда тебя не увижу, – прошептала она.
Раздался гудок паровоза. Люди вокруг засуетились, и только влюблённые не шелохнулись, словно это их не касается. Оля что-то прокричала из тамбура, и заплаканное личико Кати отстранилось от Костика. Будто девушка пыталась запомнить все чёрточки на лице возлюбленного.
– Мы обязательно встретимся, – прошептал Костик, чувствуя, как спазм перехватывает горло, а глаза наполняются влагой.
– Катя! Садись! – закричала Оля.
Костик с трудом отпустил девушку, сделал неловкий шаг к вагону. Катя неожиданно приподнялась на цыпочки и впилась в его губы. Жарко и страстно. Костик смял её и крепко прижал к себе.
Поезд издал очередной гудок, запыхтел, выпустил клубы пара. Оля опять закричала, пытаясь перекричать гомон толпы из провожающих и уезжавших. А Катя выскользнула из крепких объятий Костика, заскочила в тамбур и оттуда махала беретом.
– Пиши! – крикнула она, и Костик её понял, помахал шапкой вслед.
– Напишу! – ответил он и замер. Морозец прошёл по спине. – Адрес! Катюша! Адрес! Куда писать!
Он сорвался с места, расталкивая провожающих, помчался за набирающим ход поездом. И вот он поравнялся на мгновение с тамбуром вагона, в котором ещё стояла Катя, но кто-то резко и грубо дёрнул за рукав шинели и остановил Костика.
– Документы! – раздался требовательный и бесцветный голос.
Костик скользнул взглядом по патрулю и, доставая увольнительную, проводил поезд.
– Жена? – спросил участливо капитан.
– Любимая, товарищ капитан. Адрес забыл взять, куда писать, – тяжело вздохнул Костик.
– Сочувствую, Александров. Приведите себя в надлежащий вид. Поправьте головной убор и застегнитесь. Давно в госпитале?
– Два месяца. Скоро выписка.
