Настроение окончательно испортилось, продолжая сжимать в руке раскрытое письма, Костик повернулся на бок и закрыл глаза. Внутри него бушевал ураган чувств, который невозможно было унять. Как и остановить прорвавшийся поток горьких слёз.
Почти неделя пролетела с момента госпитализации, когда часть получила приказ на передислокацию ближе к фронту.
Полуторку Костика восстановили, но на погрузке машин, его за руль не пустили. На платформы грузовики загоняли опытные водители.
Точного места, куда едут, не знал никто. Но все знали – на фронт.
После произошедших событий с поимкой диверсантов, шоферы немного сторонились Костика. В друзья никто не набивался. Между собой они шутили. Весело разговаривали, общались, но стоило подойти Костику, как все разговоры затихали.
Ненавидящих взглядов не было, скорее сочувствие. Только легче от этого не становилось. Порой по делу перекинутся словами с Костиком, и на этом всё.
Взгляд особиста он ощущал почти постоянно, хоть и не видел того рядом. Это нервировало и заставляло особо следить за сказанным. Немногословный Костик замкнулся окончательно.
Ещё одна тяжесть легла в душе Костика. Время от времени хотелось плакать, но он держался. А помогал ему, как ни странно, хоккей. Костик проваливался в свои воспоминания, играл, набирался сил, черпал из игры вдохновение. Это была единственная тема, которая не давала свихнуться и опустить руки.
Разгрузка дивизии прошла ночью, и сразу пришлось сесть за руль. Командир дивизии распорядился выделить четыре машины для доставки бойцов на передовую. Видимость нулевая. Ни луны, ни звёзд, ни дороги. Как ориентировался водитель головной машины непонятно. Костику проще и в тоже время сложно держать дистанцию и не потерять ведущего.
Хотелось спать, но сидящий на пассажирском сиденье немногословный сержант, кидал в его стороны суровые взгляды, и сон отступал.
Казалось, что проехали километров пятьдесят, а оказалось всего каких-то двадцать. Где-то далеко что-то глухо бухало, а здесь, в лесу, где высаживались, стояла относительная ночная тишина.
На обратной дороге грузовики загрузили ранеными из медсанбата обороняющейся дивизии, и пришлось ехать до станции.
Накрутившись за ночь баранку, Костик с трудом превозмогал боль в боку. Даже сонное наваждение пропало окончательно. Как он добрался до расположения медсанбата и не совершил аварию по дороге неизвестно. Стоило остановиться у бывшей деревенской школы, в которой и развернулся госпиталь, как сознание отключилось.
