На лице ЛКЮ я не увидел ни тени улыбки. Он всегда всем своим видом демонстрирует, что абсолютно недоступен для лести. Возможно, так оно и есть. Не мне судить, поскольку я перед лестью просто беззащитен.
Он говорит: «Позвольте рассказать о моих отношениях с этим человеком. Я был знаком с Дун Цзяньхуа, когда он был известен в Гонконге всего лишь как сын крупного магната-пароходчика. Я оказался в городе именно в тот момент, когда Дун собирался заступить на пост исполнительного директора в фирме своего отца. Я объяснил ему: самое важное, что он мог бы сейчас сделать, – это восполнить пробелы в своем образовании. Британцы оставили их – то есть умышленно взяли и оставили весь этот народ – с кантонским диалектом китайского и огрызками английского, чтобы можно было как-то взаимодействовать с местной аристократией. Я бы на вашем месте, сказал я, вплотную взялся за изучение мандаринского диалекта и английского – последнее жизненно необходимо для связи с окружающим миром».
Ли печально качает головой: «Каковы бы ни были причины, но под давлением ситуации он решил сделать акцент на английском. Во всех школах, где обучение шло на кантонском, к нему добавили английский. В результате кантонский набрал силу, а с английским стало еще хуже. Теперь им приходится специально учить мандаринский, поскольку их клиентура почти вся из материкового Китая. Мы знаем на собственном опыте, что, если все время говорить на кантонском и при этом пытаться изучить мандаринский, что-то у вас, может быть, и получится, но говорить на кантонском и при этом параллельно учить мандаринский и английский – это выше способностей среднего человека. Если говорить об элите, о тех, кто может поехать в Америку и на годы погрузиться в языковую среду, а за шесть лет дорасти до докторской степени – для таких, конечно, проблем нет».
«То есть вы считаете это стратегической проблемой?»
«Это была серьезная ошибка, и теперь их высшие чины приезжают к нам перенимать наш опыт, но как им теперь меняться, когда они зашли так далеко?»
И все равно Дун Цзяньхуа мне всегда очень нравился, так что я попробовал вставить слово в его защиту: «Перед ним стояла сложная задача. Эти тесные связи с пекинским начальством, а параллельно еще и политические проблемы в Гонконге».
«Вся его проблема лишь в том, что он слишком уж благороден. Он не политик, вот его все и шпыняют. В этом вся проблема».
Разумеется, тут имелось в виду, что Дун всего лишь
