Но оставим пока в стороне эти общеизвестные факты. Ли преклоняется перед мужеством Дэна, который смог порвать с дебилизирующей идеологией коммунистической политэкономии и сменить ее на эклектическое сочетание из элементов оппортунистического неокапитализма, то есть на реформы в духе классического предпринимательства. Это было историческое достижение – вытянуть сотни миллионов китайцев из нищеты, впервые за долгие годы подарить Китаю вполне реальные надежды на лучшее будущее. Да, нас временами шокирует то спокойствие, с которым сингапурский лидер смотрит на преступления Дэна, но это ничуть не противоречит его глобальным представлениям, согласно которым формы управления обществом могут быть разными в разных цивилизациях, и мы не имеем права их огульно осуждать, если их суммарным результатом является устойчивое и/или радикальное улучшение жизни для большинства людей. Будучи своего рода «прогрессистом-пессимистом», он сомневается, что сколько-нибудь приличную яичницу можно приготовить, не разбив при этом уйму яиц. Более того, он убежден, что даже просто наведение порядка во всех своих яйцах (особенно если это проделывать на такой кухне, какой представляется ему Китай) может оказаться столь неприглядным процессом, что не стоило бы показывать его тем, кто приглашен на эту яичницу.
И тут я завожу разговор о кое-каких новых исследованиях и расследованиях, где всплывают ранее неизвестные факты, ставящие под вопрос исторические заслуги Дэна и его приверженность реформаторскому пути.
«Вы не обратили внимания на свежеизданные мемуары, из которых следует, что все там было не так красиво, как представляется на первый взгляд?»
«Вы это всерьез?»
Я повторяю: «Да, касательно поворота к экономическим реформам все было не так, как нам пытаются это представить».
«Нет-нет-нет. Это вы насчет Чжао Цзыяна? Про то, что именно он начал реформы в западных районах Китая? Не будем спорить – действительно Чжао Цзыян (в те годы он был весьма высокопоставленной правительственной фигурой, известным реформатором, критиковавшим Мао в узком кругу высшего руководства) внедрил на Западе некоторые элементы рыночной экономики, однако у самого Чжао не было такого влияния, чтобы собрать всех руководителей и направить их по этому пути. Вся жизнь вокруг изобиловала примерами, подтверждающими мысль, что, если повернуться в сторону состязательной рыночной экономики, жизнь станет лучше, потому что люди предпочитают работать на себя, а не на благо окружающих. А когда они приехали ко мне (имеется в виду визит в Сингапур), у них исчезли последние сомнения».
