— В чем должно выражаться это умиротворение? — в голосе царя звучало нетерпение. — Какие меры потребуются?
«Сейчас, сейчас», — пронеслось в голове Лорис-Меликова.
— Тут есть частности, мелочи. Нужны некоторые послабления, государь. Появилось такое новое выражение: выпустить пар из котла, чтобы он не взорвался.
— Ловко! — хмыкнул Александр Второй, но лицо его стало напряженным.
Теперь граф Лорис-Меликов говорил спокойно и убежденно:
— Чуть-чуть побольше демократии — да не испугает вас это европейское словечко — в высших учебных заведениях: пусть шумят в своих стенах, не страшно. Пожалуй, надо какую-нибудь новую вывеску Третьему отделению. Уж больно непопулярно оно у публики.
— Все это, граф, действительно мелочи, — снова перебил Александр Второй. — Ну а не мелочи?
— Есть несколько вопросов, ваше величество, которые необходимо решать немедленно. — «Пора!» — приказал себе граф Лорис-Меликов. — Податная реформа, дарование прав раскольникам, пересмотр паспортной системы, облегчение крестьянских переселений… Все это уже намечено высочайшею волею вашего величества…
— Ну, ну! В чем дело, граф?
— Государь! Все эти дела остановлены в канцеляриях и всякого рода комиссиях. Здесь, в столице, наши чиновники плохо знают, что происходит на местах. Между тем, по моему глубокому убеждению, полезно и необходимо в видах успокоения правильными занятиями возбужденных умов, жаждущих деятельности… А таких, ваше величество, много выросло в России как плодотворный результат ваших реформ… — Лорис-Меликов остановился, чтобы перевести дух. Александр Второй внимательно смотрел на графа. Михаил Тариелович с трудом подавил желание выкрикнуть: «И эту плодотворную жажду деятельности, прежде всего молодого поколения, мы подавляем, не даем ей никакой инициативы, топчем ногами, и в результате — недовольство, оппозиция, протест. И как крайнее проявление этого протеста — „Народная воля“, террористические акты, покушения!» — Так вот, государь, я считаю, что для решения вопросов, которые затрагивают интересы в губерниях, во глубине империи, необходимо привлекать, разумеется, с вашего соизволения, достойных граждан с мест — сведущих и благонадежных служащих, лиц, известных своими специальными трудами в науке либо опытностью в той или иной отрасли государственного управления или народной жизни…
— То есть, граф, — перебил царь, — народное представительство?
— Да, государь. Тут надо все тщательно продумать.
Возможно, таких представителей следует объединить в несколько комиссий…
