И далее: "Мы именно думаем, что русский государственный строй характеристичен не только как система полнейшего чиновничьего произвола, но также противопоказан обществу по своей отсталости и даже противоположности с экономическими и правовыми учреждениями, привычками и воззрениями народной массы. Наше государство служит примером того громадного отрицательного значения, какое может иметь политическая система, отставшая от экономических требований народа. В Европе политический прогресс идет впереди прогресса общественно-экономического; у нас же непрерывный гнет политической системы задерживает ту экономическую, правовую и политическую реорганизацию, которая неизбежно наступила бы с падением этой системы и с возможностью свободно проявиться революционной инициативе народа. В самом деле, бесчисленный ряд исторических и современных факторов неопровержимо доказывает, что принципы народной жизни совершенно противоположны тем принципам, на которых держится существующее государство".
И еще: "…Кроме того, нужно принять во внимание, что у нас нет таких самостоятельных и прочно организованных сословий, как в Европе. Там государственная власть представляет лишь политическое выражение фактического господства известного сословия; у нас же наоборот, государство по своему усмотрению создавало или разрушало целые сословия, производило какие ему было угодно эксперименты над привилегированным классом, подавляя при этом всякие слабые, большей частью единичные, попытки сопротивления шедшие из этой среды. Стремясь быть абсолютно неограниченным, государство подавляло всякую политическую самостоятельность даже привилегированных сословий и для этого поддерживало разъединение и неорганизованность в их среде; такая политика, конечно, увеличивала централизованную силу государства, но вместе с тем она же и должна погубить окончательно в будущем существующую систему".
…Они писали письмо Александру Третьему до глубокого вечера. Потом пили чай с подогретыми пирожками. За чаем Софья Перовская, подавив волнение, сказала:
— Я должна сообщить категорическое решение Андрея и Александра Михайлова. Я его полностью поддерживаю. Николай Кибальчич обязан немедленно покинуть Петербург и пределы Российской империи. Лучше всего — Швейцария, там наши люди…
— И не п-подумаю! — перебил Кибальчич, и его бледное лицо мгновенно вспыхнуло. — Не п-подумаю! Чего ради! У меня тут работа, в-все налажено… — Он успокоился так же быстро, как вспыхнул, и продолжал, уже не заикаясь: — А вот наши дамы, точно, пусть уезжают из Питера! Пока все утихнет.
