Летели вдоль побережья. Земля, затянутая дымкой, казалась лиловой. Аэропланы шли крыло в крыло, и с «Бубнового туза» Долганов говорил: «Все в порядке! Главное, не бойся».
«А я и не боюсь, — отвечал Сергей. — Мотор жужжит, как жучок». Он прислушался: звук мотора был чист.
«Алатырцев сказал, что судьба покровительствует недоучившимся и зазевавшимся летчикам. Механикам, наверное, тоже, — подумал он. — Поэтому все будет в порядке».
Эта мысль попала в мотор, как шальная пуля: в его чистый гул вмешалось что-то постороннее. Сергей схватился за косую стойку над кабиной и стал подбираться к мотору. Он поглядел на стаканчик — масло кипело. «Ну а что я могу сделать? Что-то с зажиганием, но нельзя же разобрать магнето на работающем движке. Что же делать?»
Мотор зачихал, задергался — и наступила ужасная тишина. Только ветер тонко свистел в расчалках. Теперь был слышен шум гидроплана Шляпникова. Сергей глянул туда, как бы спрашивая, что делать, и увидел в кабине бледное пятно, и догадался — это лицо Долганова.
Бржезовский инстинктивно отдал штурвал от себя и ввел машину в пике, чтобы не потерять скорость.
Сергей вцепился в расчалки. Море приближалось. Он с необъяснимым интересом глядел, как ветер морщит гладкие волны.
И вдруг он почувствовал, что его прижимает к площадке, ноги подогнулись в коленях — Бржезовский тянул штурвал на себя. В его напряженном затылке было что-то извозчичье. Гидроплан ударился о воду и сделал несколько «барсов» — прыжков.
«Неужели вывернулись?» — подумал Сергей и тут увидел впереди мину. Черный шар с рожками плясал на волне, как безобидный поплавок. Гидроплан несся навстречу гибели, когда, казалось, уже все было позади. Низко расположенное крыло обязательно заденет ее. Она идет под левое крыло. Сергей рванулся вправо, пытаясь, накренить гидроплан. А что произошло дальше, он не понял. Сильный удар, вода. Ему показалось, что он разбил лицо о воду. Вынырнул и потрогал свой нос, кажется, на месте — торчит.
«Взорвалась или нет? — подумал он. — Нет, вон пляшет, значит, все в порядке. Просто я свалился в воду».
Гидроплан то появлялся, то исчезал за волнами.
На площадке перед мотором стоял мокрый до нитки Бржезовский. Он был бледен и улыбался.
— Жив? — спросил он и помог Сергею забраться в кабину.
— Жив.
— Надо отжаться и сделать штормовой якорь — волна.
И только сейчас Сергей услышал над головой треск мотора — это кружил Шляпников, Потом пошел на посадку. Подрулил на малой скорости к Бржезовскому.
