Аятолла вновь взял паузу. Перевел дыхание. Окинул взглядом слушателей и, заметив, что они заинтересованно и внимательно ему внемлют, продолжил со всем пылом и жаром душевным, на который только был способен:
— Истину вам говорю — при дальнейшем существовании их установиться власть на Земле не от Бога. Власть, которая дабы сохранить свое положение станет хитрить, изворачиваться, лицемерить и открыто лгать. Отрицать очевидное и называть белое черным, а черное белым! Власть, которая поделит людей по признакам, нужным лишь ей, а не по делам их. И будет эта власть, и страны, живущие ею, Большим Сатаной, погружающим народы во грех, убивающим несогласных и готовящим почву для прихода своего Господина — Антихриста. Цари же, короли и шахи этой власти, могут и не быть, слугами Иблиса прямо. Ибо не будет нужды в том! Но делами своими, они будут славить только Отца Лжи, сеять ложь везде, где только можно, наслав туман на головы подданных! И долг каждого, кто не хочет потомкам своим участи такой, кто желает, чтобы откровение сие, не сбылось сдвинутое свободой волей человека — искоренять тех, кто могут стать ростками таких дел! И пусть Даджаль придет, ибо это предречено! Но придет он намного позже, и народы впадут в скверну по иным причинам!..
Концепция делегатам понравилась.
Где-то на идеологическом уровне. Где-то на практическом.
Главное — Собор ее принял.
Оформил.
И через нее фактически вывел протестантов не только за скобки христианства, но и вообще людей Книги. Более того — позволив квалифицировать как сатанистов, то есть, тех людей, которые вольно или невольно выступают пособниками отца Лжи.
Для XVI века концепция получилась довольно свежа. Во всяком случае в таком формате она оформилась сама лишь во второй половине XX века в Иране. Под влиянием действия Великобритании и США. Но, подсказав идею и немного направив своих собеседников в нужное русло, Император сумел добиться желаемого результата здесь и сейчас.
Чем это грозило протестантам?
Сложно сказать. Но очевидно — ничем хорошим.
Впрочем, беседы в кулуарах Вселенского собора велись не только духовные. Очень быстро и Папа, и Патриархи, и Аятолла, и прочие поняли — Андрей скорее всего действительно побывал там, за кромкой. И очень стали любопытствовать по поводу разных вещей…
— А что же философский камень? — не унимался Пий IV. — Кто им владеет?
— Это метафора, — расплывшись в улыбке ответил Андрей. — Настоящий философский камень есть у каждого из нас. И находится он вот здесь. — постучал он себя по черепу.
