— Напомните ему про проклятие Римской Империи. И что эпидемия сифилиса на ее просторах появилась не просто так, как и Авиньонское пленение или многие антипапы, с которыми им пришлось столкнуться, равно как и с почти веком итальянских войн на их территории.
— Все равно не согласится.
— Итальянские войны могут и не закончится, если я не гарантирую Риму безопасность. И даже более того — продолжиться в том числе и с моим участием.
— Италия — богатая земля, там сложно будет воевать, — заметил один из иерархов.
— Как раз — напротив. Богатая, значит великая военная добыча ждет вторгшееся войско.
— А Русь?
— Я, кажется, ясно выразился на встрече с посланниками Москвы.
— Это разве не торг?
— Торг, — улыбнулся Андрей. — Но долгой войны там не будет. Год-два, может быть больше, однако, не сильно. И я окажусь свободен для… хм… богословских диспутов силой оружия.
С этими словами молодой Палеолог встал с трона, давая понять, что аудиенция закончено.
— Мы чуть не забыли главное, — скороговоркой выпалил Константинопольский патриарх.
— М?
— Нам известно, кто пытался организовывать покушения на твою семью.
— Известно? Из слухов?
— О нет… увы. В этом деле оказались замешаны некие духовные лица патриархата. Они свидетельствовали, что их привлекали для переговоров с курфюрстом Саксонии. Тот был нанят для того, чтобы, подставив Сигизмунда II Августа, убить твою жену и, если получится, детей.
— И кем же он был нанят?
— Сулейманом.
— Валите все на мертвеца? Примитивно.
— Эти же люди помогали Михримах с подставными письмами, описывающими измены, которые направляли тебе и супруге твоей. Она жива. И, в случае захвата, сможет все подтвердить.
— А эти люди?
— Они находятся сейчас в Афоне, под арестом.
— Вы их передадите мне?
— Разумеется. И закроем глаза на пытки. Мы уже лишили их сана, ибо дела подобные не совместимы с пастырством духовным.
Андрей задумался.
Готовность передать исполнителей выглядел очень неожиданно. И говорила о том, что все эти иерархи не боялись оказаться оговоренными этими людьми. Под пытками ведь правды не скрыть.
Наивные люди там, в XXI веке, иной раз думают, будто бы под пытками болтают всякое. И даже оговаривают невиновных. Ведь больно. И хочется любой ценой это прервать. Но это не так. Больно — да. Но врать под пытками сложно…
Пытка и сопряженный с ней допрос не производится единожды. Обычно это несколько раундов, в ходе которых человеку, находящегося под болевым воздействием, задают одни и те же вопросы. А потом сверяют его ответы. Если он фантазирует и слова его расходятся, то пытки продолжаются до тех пор, пока он станет раз за разом повторять одно и тоже. Плюс-минус, конечно.
