Первый чекист | страница 11
— Не трудитесь кричать, господа, — сказал он спокойно, — я ухожу из гимназии и не буду вас больше беспокоить на уроках, не буду добиваться аттестата и просить свидетельства о благонадежности. Однако я пришел не для того, чтоб сообщить вам это. Я пришел поблагодарить. Но не за полученные знания. Я пришел вас поблагодарить за то, что своими притеснениями и издевательствами над поляками и белорусами, литовцами и евреями вы воспитываете в них ненависть к себе и ко всему строю, породившему вас. Вы готовите революционеров в гимназии!
Феликс замолчал и снова оглядел преподавателей. Они сидели неподвижно, многие побледнели, у других на лицах застыло выражение испуга. Все были настолько поражены, что никто даже не шелохнулся.
Спокойно закрыв дверь учительской, Феликс быстро прошел по коридору, спустился по лестнице и вышел на улицу. Только здесь он на секунду остановился и вздохнул полной грудью. Может быть, поступил он слишком по-мальчишески? Возможно. Но иначе он не мог! Он должен был сказать им все.
Я НЕ МОГУ НИ ИЗМЕНИТЬ СЕБЯ, НИ ИЗМЕНИТЬСЯ. МНЕ УЖЕ НЕВОЗМОЖНО ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД, УСЛОВИЯ ЖИЗНИ ДАЛИ МНЕ ТАКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ, ЧТО… ПРЕДЕЛОМ МОЕЙ БОРЬБЫ МОЖЕТ БЫТЬ ЛИШЬ МОГИЛА.
Ф. Дзержинский
СКАЗКА «ПЕРЕПЛЕТЧИКА»
Ковенский полицмейстер был доволен своей жизнью. Он больше всего на свете не любил волноваться, а служба в Ковно, слава богу, не давала особых поводов для волнений. Правда, в городе, особенно таком крупном, случалось всякое. Но это «всякое» не очень беспокоило полицмейстера. Главное, в Ковно не было среди рабочих ни волнений, ни забастовок. Не то что в других городах!
Конечно, в Ковно, где имелись 4 фабрики железных изделий, спичечная фабрика, трамвайный парк, в городе, где имелось множество ремесленных мастерских и в общей сложности жило несколько тысяч рабочих, надо всегда быть наготове. Это полицмейстер прекрасно понимал и делал все, чтобы ко-венские рабочие не заставляли его волноваться. Надо отдать должное полицмейстеру — он умел подбирать шпиков, сыщиков, доносчиков, И даже самые незначительные разговоры рабочих становились известны начальству. Начальство было спокойно. И вдруг…
Полицмейстер даже ушам своим не поверил, когда ему доложили, что на заводе Рекоша, где работало больше 400 человек, волнения. Это было невероятно! Полицмейстера потряс не только сам факт волнения. Он никак не мог понять, что произошло с рабочими, почему они, забитые и запуганные, которых обманывали и обсчитывали, у которых штрафами отнимали чуть ли не половину зарплаты и которые боялись возражать, потому что могли быть немедленно уволены, почему они вдруг перестали молчать?
