Лжец | страница 61



Если это Картрайт, убью, подумал Эндриан. Убью жирного ублюдка.

— Так кто же он? — спросил Эндриан со всей, на какую был способен, небрежностью.

Троттер взглянул ему в лицо.

— Ты, конечно, — сказал он и залился слезами.

Оба неторопливо возвращались в пансион. Эндриану до смерти хотелось удрать, оставив Свинку Троттера утопать в соленой ванне его дурацких печалей, но он не мог.

Он не понимал, как ему реагировать. Не знал, как принято вести себя в подобных случаях. В определенном смысле он, наверное, в долгу перед Троттером. Предмету любви надлежит чувствовать себя польщенным, удостоенным чести, облеченным некой ответственностью. Эндриан же чувствовал себя оскорбленным, униженным и полным отвращения. Более того, обманутым.

Троттер?

Конечно, и свиньи могут летать. Вот эта, во всяком случае.

Нет, это не то же самое, твердил он себе. Не то, что у меня с Картрайтом. Не может такого быть. Господи, а если бы я признался Картрайту в любви и тот почувствовал себя хотя бы на десятую долю таким же разозленным, как я сейчас?..

— Ничего, все в порядке, — говорил Свинка Троттер, — я знаю, ты ко мне того же не чувствуешь.

«Ты ко мне того же не чувствуешь»? Иисусе!

— Ну, — сказал Эндриан, — дело в том, что… понимаешь, это же пройдет, правда?

Как он мог такое сказать? Как мог он сказать такое?

— От этого мне не лучше, — вздохнул Троттер.

— Тоже верно, — сказал Эндриан.

— Ты не беспокойся. Я тебя донимать не стану. Не стану больше таскаться за тобой и Томом. Я уверен, все будет в порядке.

Ну вот, пожалуйста. Если он так уверен, что «все будет в порядке», так какая же это любовь? Эндриан знал, между ним и Картрайтом никогда и ничто «в порядке» не будет.

Это не Любовный Напиток, а так — «пепси».

Они уже приближались к пансиону. Троттер вытер глаза рукавом блейзера.

— Мне очень жаль, — сказал Эндриан, — ну, то есть…

— Все нормально, Хили, — отозвался Троттер. — Знаешь, я только хотел еще сказать тебе, что читал «Очный цвет».

— О чем ты?

— Ну, в книге же все пытаются выяснить, кто такой «Очный цвет», и Перси Блэкини сочиняет стишок — тот, который ты недавно прочитал: «Искали там, искали тут, французы все сбивались с ног…»

— И?

Куда это его понесло?

— Но дело в том, — продолжал Троттер, — что как раз Перси Блэкини и был «Очным цветом», верно? Тот, кто сочинил стишок. Вот и все.

IV

На следующее утро Эндриан пришел в Капеллу пораньше, что позволило ему усесться за Картрайтом и любоваться красотою его затылка, линией плеч и совершенством ягодиц, напрягавшихся, когда Картрайт склонялся в молитве.