Так много газет захотели послать своих представителей в Бристоль, что для критиков пришлось организовать специальный поезд. Возможно, сегодня зрелище заполненного театральными критиками поезда вызовет веселые мысли о петардах и гелигните. Но это продемонстрировало степень интереса к новой роли Ирвинга и пьесе Конан Дойла. Брэм Стокер дрожал от возбуждения, наблюдая из-за кулис за реакцией зала и считая число вызовов актеров после окончания спектакля.
«По моему мнению, — писал он, — «Ватерлоо» совершенна как постановка, а игра Ирвинга — это высшее достижение исторического искусства. Кажется, никто не остался равнодушным. Когда умирающий ветеран вскакивает с кресла, чтобы приветствовать полковника своего старого полка, весь зал разражается громом аплодисментов». Эхо этих аплодисментов телеграммами перенеслось через Атлантику. Находившийся в Чикаго автор имел дополнительное удовольствие услышать о том, какой прием был оказан «Ватерлоо», от владельца газеты «Таймс геральд», который специально ездил в Бристоль, чтобы увидеть пьесу. В Чикаго же Конан Дойл познакомился с поэтом Юджином Филдом, с которым у него завязалась дружба на долгие годы.
На протяжении многих лет Юджин Филд вел кампанию против выпуска дешевых книг в низкопробных переплетах, которые продавались пиратами по урезанным ценам. Будучи почитателем Шерлока Холмса, он выступил со специальным протестом по поводу того, что изданные пиратским путем книги Конан Дойла так часто от этого страдают. Когда он встретился в гостинице «Палмер-Хаус» с создателем Шерлока Холмса, худой, лысоватый и озорной Филд серьезно протянул ему для автографа очень плохую копию «Знака четырех». Конан Дойл столь же серьезно воспринял эту шутку и доставил удовольствие Филду, когда под своей подписью сделал приписку:
Проклятый пират украл мой шлюп
И подло держит его в плену.
О Боже, сделай так, чтоб он
Пришел ко мне извиняться!
Снова оказавшись в Нью-Йорке, где его утренние чтения в театре «Дали» привлекали еще большие толпы людей, он был приглашен на обед «Лотос Клубом», который совершал широкую поездку по востоку страны. К этому времени у него уже немного кружилась голова. Грохот поездов, жаркие гостиницы, а по утрам, днем и по вечерам постоянные незапланированные выступления в дополнение к тем, что значились в его программе, были не менее утомительны, чем бьющее через край гостеприимство. «Не думаю, что мы поступим правильно, доктор, если не напоим гостя так, что он не сможет отличить серебряный доллар от круглой пилы». Или: «Мы уверены, что вы не откажетесь выступить перед нашим небольшим обществом, не правда ли? Всего пятнадцать минут?»
