— Говорите яснее, Яковлев, — Пушков разозлился. — Мне не до смеха, видите ли.
— Какой же тут смех, — продолжал иронизировать Петр Петрович, —Мне придется вам в скором времени ваши кукольные пальчики ампутировать. В то время как ваши подчиненные будут продолжать работать руками в тепле.
— Идите к черту, — Пушков обиделся, вышел на улицу и протянул ключи Яковлеву, безмолвно дав понять, что сам уже не в состоянии закрыть замок. — Я этих помощников под трибунал…
— За что же? — уточнил врач, наматывая цепь.
— Положил вечером сушиться — утром уже нет. Значит кто-то носит их сейчас, — рассудил Пушков и тут же заключил: — Вот и получается — сперва за хищение, а вдогонку — за потерю вверенного имущества. Явно же свои потерял где-то, потому и мои украл. И самое главное — они никому не налезут!
— Ну вы горазды судить. Лучше скажите, кто дежурил сегодня ночью?
— Так я и дежурил, — опустил голову начальник милиции и ускорил шаг, — Давайте скорее к вам. Покончим уже с этим.
Какое-то время ехали в санях молча. Пушков, пряча руки в сомкнутых рукавах, строил в голове козни. Петр Петрович рассуждал о случившемся в храме и держал вожжи. Но попутчик то и дело произносил вслух проклятия, из-за чего пришлось отвлечься.
— А если бы оказалось, — начал Яковлев, — что ваши варежки украл младший Вислов? Как его там..?
— Алексей? Во-первых, я с трудом поверил бы, — ответил Пушков, не задумываясь. — Скорее брат его, Никита. Тот — да. Не было бы формы, сказал бы — уголовник. А для брата сделает все. Еще с приюта всюду за ним архангелом ходит. Я их как облупленных знаю. А почему вы спросили?
— Просто так.
— Я понял! — догадался милиционер. — Думаете, я не вижу, что Алеша то и дело молится, да крестное знамение направо и налево раздает? Я сам нет-нет, да перекрещусь, перед тем как в храм зайти. Хоть там храмом давно и не пахнет. А что поделать — привычка.
— И вы при этом начальник милиции.
— Ой, кто бы говорил. Вас вон вытащили из деревни, где вы сифилисным бабам в рот смотрели. Знаем, слышали. Хоть бы спасибо сказали. Вам выдали квартиру прямо у больницы, живите, пожалуйста, себе в удовольствие да служите стране. А вы что сделали? Наняли хозяйку как домработницу, ассистенткой ее еще зачем-то назвали.
— Ей некуда было идти. Это ее дом! — сказал Петр Петрович.
— Ладно, будет, — успокоился Пушков. — Я же все вижу, но молчу. Сам не без греха. У всех внутри еще есть немного старого режима.
— Со временем и это исчезнет, — добавил Яковлев. — Но, наверно, уже без нас. Мы с вами. Евгений Максимович, немалую жизнь прожили до революции. Как вы говорите, привычку так просто не искоренить, как прыщ не выдавить. А таких, как Алексей, еще можно перевоспитать.
