Вдруг, вместо собственной физиономии, с поверхности тёмной глади на него глянула Сольгерд. Хойбур резко обернулся, но девушка по-прежнему спала там, где он её оставил. Перевёл опасливый взгляд обратно к озеру — отражение не исчезло, смотрело на него глазами цесаревны не мигая, но будто и не видя полугнома. Белоснежная кожа сияла неведомым светом, а на плечи падали чёрные пряди расплетаемой косы-ошейника. Хойбуру показалось, что коса расплетается сама, но тут за спиной отражения мелькнула иссушенная рука с чёрными обломанными когтями, а следом появилось уродливое безглазое лицо старухи Арабаш. Полугном вздрогнул и едва сдержал крепкое словцо, поймав его уже на слёте с губ. Старуха не смотрела на него, она была полностью занята отражением Сольгерд, медленно распускала её косу и гладила волосы с немым восторженным наслаждением.
— Эй ты, гнильё болотное! — тихонько окликнул её Хойбур, но она не обратила на него внимания.
— Арабаш, мертвечина проклятая, тебе говорю! — пробасил он уже громче, но всё так же безрезультатно.
— Вот ведь нежить паскудная, не трожь её! — Хойбур ткнул в отражение древком секиры, и вода приняла его, не поморщившись рябью, не пустив кругов. Древко с силой ударило Арабаш в плечо, и та наконец-то оборотила пустоглазое лицо на полугнома, но косы цесаревны из скрюченных пальцев не выпустила.
— Не трожь, говорю! — грозно повторил Хойбур.
Улыбка старухи была словно трещина, сквозь которую выглянули острые, полусгнившие зубы. Когтистая рука погладила отражение Сольгерд по плечу: «Моя добыча!»
— Меня возьми, — твёрдо и бесстрастно отозвался на этот жест Хойбур, и лысые брови Арабаш взметнулись вверх. — Её оставь.
Сольгерд проснулась от какого-то неприятного сна, который тут же забыла. Стояла звёздная, двухлунная ночь, Хойбура рядом не было. Девушка поднялась на ноги, заметив неясное движение среди деревьев.
— Хойбур? — прошептала она, — это ты?
В ответ раздалось лишь знакомое кряхтение — полугном будто пытался поднять с земли что-то очень тяжёлое.
— Хойбур? — цесаревна сделала несколько шагов вперёд, и ей открылась вся картина полностью: на кусочке очищенной от мха сырой взрыхлённой земли небольшой горсткой лежали, чуть подрагивая, несколько мелких светленьких рыбёшек, а чуть дальше Хойбур изо всех сил тащил из земли за хвост огромную склизкую серо-сизую рыбину. Рыба вырывалась и сопротивлялась, руки полугнома скользили по её туше и хвосту в отвратительной слизи, упускали добычу, и она, извернувшись всем телом, отскакивала на шаг, а потом вниз головой вбуравливалась в жирную землю. Полугном успевал настичь её хвост за мгновение до того, как тот исчезнет под землёй, и его пальцы вновь смыкались вокруг плавника и тащили рыбину обратно.
