Да он попросту изматывает Рейслава, злит и лишает его сил, заставляя вытанцовывать вокруг себя витиеватые фигуры!
— Дерись ты, ублюдок! — прорычал узурпатор, доведённый до белого каления.
— Как скажете, ваше величество, — саркастично ухмыльнулся Брегир, делая неожиданный выпад, и Рейслав едва успел отбить его меч. Три следующих удара оттеснили цесаря к кровати, на которой, полумёртвая от страха, сжалась Сольгерд. Четвёртым, обманным, Брегир отвлёк Рейслава, ловко поддел концом меча тонкий цесарский венец на его челе и отшвырнул его прочь, оставив порез от уха до виска цесаря. Венец улетел в камин, взметнув облачко пепла.
— Чужое брать нехорошо, — с холодной издёвкой произнёс Брегир.
— Всё, что я беру, становится моим, — прохрипел Рейслав, пытаясь отдышаться, — а беру я всё, что захочу! — он вскочил на кровать и замахнулся на противника сверху, нанеся сокрушительный удар мечом, но Брегир успел подставить под лезвие свой клинок и увести удар в сторону. Остриё его меча воткнулось в мягкий длинный ворс ковра, а Рейслав, воспользовавшийся секундной заминкой, сильным рывком сдёрнул балдахин, обрушив гору пыльной ткани на голову воина. Выпутываясь из бесконечных складок древнего тряпья, Брегир отступил назад и в сторону, и очень вовремя — левое плечо обожгло резкой болью. Рейславов меч, вместо того чтобы рассечь противника надвое, лишь порвал балдахин и рукав рубахи, срезал с плеча тонкий лоскут кожи.
Освободившись от кучи тяжёлого бархата, Брегир успел увидеть, как Рейслав, распластав руки, летит вниз. Сольгерд со всей силы пихнула мужа ногами под колени, и он с размаху хлопнулся в мягкую перину, едва не задавив собой цесаревну. Меч вылетел из его руки, звякнул об пол с другой стороны кровати.
В один прыжок Брегир вновь оказался рядом с ложем. Он схватил цесаря за щиколотку, рывком сдёрнул его на пол и с размаху пнул в лицо. Кровь брызнула на потёртые сапоги и мягкий ковёр. Рейслав гортанно завопил, пытаясь прижать руки к сломанному носу, но следующий пинок в живот помешал ему это сделать и загнал под кровать. Поперхнувшись криком боли, он перекатился под ложем и взвился на ноги с другой стороны, попутно подхватив своё оружие. Кровь заливала перекошенные от ярости губы и голую, тяжело вздымающуюся грудь, на бороду налип клок вековой паутины из-под кровати. Язык наткнулся на что-то мелкое и гладкое, перекатывающееся во рту в кровавой, отвратительной на вкус пене. Рейслав сплюнул, и по полу глухо щёлкнули выбитые зубы.
