Воины хохотали и обещали не бить изо всех сил. Но он усомнился в их словах и накануне, вечером, подложил под шапку несколько слоев седельного войлока. Это и спасло. Его так огрели дубиной по голове, что сознание потерял всерьез и надолго.
А еще тем же вечером он отсыпал из кошеля большую часть золотых монет и надежно запрятал в седле у своего ишака. Кому в голову придет искать там золото? Так что теперь он человек обеспеченный, и об этом знает лишь его ишак.
-- Чего косишься? -- спросил он его.-- Или знаешь, какой ты теперь дорогой? Дороже арабского скакуна вместе с седлом стоишь.-- И он ласково почесал того меж длинных ушей, а потом незаметно провел рукой по седлу, ощутив выпуклость от золота, укрытого там.-- Ладно, попил и в дорогу пора. Слава Аллаху, немного нам с тобой страдать осталось.
...Тропа нырнула под развесистые кроны вековых сосен. Их ветви, словно руки великанов, тянулись к небу зеленью хвои, топорща во все стороны колючки игл. Будто бы много сотен лучников изготовились для боя с невидимым небесным противником и ждут сигнала, чтоб спустить тетиву, и тогда тысячи стрел взметнутся вверх, заслонят собой солнце.
Наконец караван, вытянувшись длинной петлей тяжело навьюченных лошадей с караван-башой впереди на маленьком ишаке, достиг лесного прогала, в конце которого виднелись глиняные увалы селения.
Купцы и путники звали этот поселок Бабасанами и тепло отзывались о гостеприимстве его жителей. Тут же навстречу караванщикам выскочило несколько больших рыжих псов с сиплым лаем. Следом неслись черноголовые мальчишки, радостно приветствуя прибытие каравана. Чуть позже из ворот селения показались двое медленно вышагивающих стариков, опирающихся на длинные резные посохи.
Старый хивинец привязал своего ишака к нижней ветке толстенной сосны и устало опустился на землю. Старики, признав в нем старшего, неторопливо направились к нему. Один из них протянул руку к ишаку, видимо желая погладить. Но тот злобно клацнул желтыми зубами, показывая, что не желает принимать ласку от чужака.
-- Однако, какой злой ишак у тебя.-- Старик едва успел отдернуть руку.-- Чем таким кормишь, что так кусается?
-- Халвой кормлю,-- спокойно отозвался караван-баша,-- сегодня еще не кормил, так он и злится, кусается.
-- Халвой, говоришь?! -- Старик принял шутку.-- Может и меня вместе с ишаком угостишь? Мне меньше надо.
-- Покупай хоть мешок, мне не жалко. Возьмешь?
-- Э-э-э, зачем мне мешок? Чуток дай за щеку положить, внучат угостить. Однако могу и мешок взять. Хочешь мешок халвы на мою старуху поменяю?
