- Товарищ прапорщик, - Кардан аж вздрогнул, забыв о Чумаке, - тут никого нет. Я обошел вокруг. И ничего. Только...
Чумак замялся.
- Ну чего, выкладывай.
- Сваливать надо отсюда, уносить ноги и побыстрей, - аж взвыл вдруг сержант, - у меня такое чувство, что за мной все время кто-то следит и готов прыгнуть, аж мурашки по спине, и очко сжимается.
- Гмыыы... - протянул прапорщик. Он оставил Романюка, выпрямился, и как бы прислушался к себе, к своим ощущениям. И тоже почувствовал. Кто-то наблюдает, не сводя с него глаз. Что ж это такое, что ему 60-ти патронов было мало? Прапорщик повесил автомат Романюка на плечо.
- Ну, бери его под руки, понесли в казарму. - Они нагнулись и подняли часового. Тот так и остался между ними висеть с поджатыми ногами.
- Тяжелый, зараза... - Чумак поудобней перехватил руку Романюка. И тот весь вдруг расслабился, ноги разогнулись и ударились об землю.
- Сознание, что ли, потерял, - прапорщик остановился. - Ложи его на землю.
- Эй, Романюк, - сержант хлопал его по щекам, а потом потрогал пульс на шее. - Пульса нет.
- А ну, взяли и побежали. - Они подхватили солдата и помчались, подгоняемые страхом. И каждый ощущал на себе взгляд, чей-то жгучий голодный преследующий везде взгляд.
Возле казармы уже стояло два газика. К ним навстречу шел Горобец.
- Что с ним? - спросил он, увидев, что они тащат тело.
- Пульса нет. Это он палил. 60 патронов.
- Что там? - подполковник, как всегда, был краток.
- Хрен его знает! - и прапорщик рассказал, в каком состоянии нашли Романюка. Только о своем состоянии и своих чувствах промолчал.
Над Романюком уже присели фельдшер и начальник медслужбы капитан Воронько.
- Товарищ подполковник, он похоже того, помер, - неуверенно сказал капитан.
Подполковник и все остальные уставились на него. Горобец подошел к телу, нагнулся, пощупал пульс, наклонился ухом к груди, потом ко рту.
- Вызывайте скорую, - рявкнул вдруг он. Лицо у него покраснело и кадык ходил вверх-вниз. Горобец растегнул верхнюю пуговицу. И ослабил галстук.
- Уже вызвали, - капитан смотрел пристально на прапорщика. Тот поежился под его взглядом и опустил глаза, непонятно почему.
- Ты что-то недоговариваешь, Кардан. - Тому пришлось рассказать о своих ощущениях, но тихо, только капитану и Горобцу. Чумак подтвердил его слова. Но к их удивлению оба офицера серьезно отнеслись к рассказу.
Вдали послышался вой сирены. Никто ничего не говорил, все стояли молча, подавленные и сонные. И здесь тоже, слабее, но ощущалось какое-то напряжение и тревога. Кардан глянул на часы. "Ничего себе, - подумал он, - уже почти пять. Скоро начнет светать."
