Итак, получается, что моя жена оказалась между двух огней. Ей предстоит выступить с отчетом ревизионной комиссии.
И в нашей службе сегодня в актовом зале гремело собрание. На нем присутствовали заместитель главы профкома завода Софрыгин и главный экономист Маратаев, который пришел вместо ушедшего на другую работу В. А. Серова, хотя у него и нет экономического образования, но зато он экс директор.
Софрыгин уверял, что в ближайшее время не ожидается сокращений, а Маратаев — прямо противоположное.
Задача собрания была обсудить коллективный договор, а его и в глаза не видели. Просим внести в него предложение о выплате нам за ночные часы и предоставление талонов на питание. Шульгач пошел дальше. Он предложил изломать проходную у цеха щепы и на этом месте построить новую, такую как у столовой. Крепко, бесхитростно высказалась Галя Онегина. Народным говорком, окая, поведала, что, вот мол, нас заставляют отбирать у подвыпивших пропуска. Бороться с пьянством. А как на проходной бороться, если в каждой конторе, в каждом кабинете идут попойки? Рыба гниет с головы. По пятницам, а нет так и на неделе верхушка устраивает банкеты. Отмечают дни рождения. А некоторые, вроде бы видели, что подвыпивший Мухин бегал по коридору в майке…
…Разогрел для супруги обед. Она является в фуфайке. Запыхавшись:
— Еле отбилась… Времени не хватило переодеться. Ой! Что творится!
— Раздевается. Жалуется:
— Голова болит. Давление, наверное. Хоть бы какую таблетку съесть. Анальгин-то где у нас?
Нашла. Проглотила. Запила.
— Петров велел Нюрги годовой отчет переделывать. Такой, говорит, мы — ревкомиссия, не под- пишем. Сейчас меня Киселев с Ноженко «поймали».
— Приставали? — Смеюсь.
— Права свои качают. Мы, — говорят, — суда требуем. Не зря же семь месяцев провели там, хотя нас и отпускают. — А Мухин сказал, что даже Вите Киселеву бумага пришла, что он временно не привлекается к суду. Не знаешь — кто прав, а кто виноват? Ой! Что и делается? А что будет завтра на собрании?
— Ну, а как там Николай Сиротин? С вопросами не пристает?
— Нет! Он все со своими миллионами в административное здание бегает. Цветухин говорит: (жена пытается подражать густому басу этого не высокого, крепко сбитого мужчины. При этом у нее губы выпячиваются, брови хмурятся):
— Ты, едрена мать, со своими бумажками всю работу в цехе забросил. Смотри — краны стоят. Деньги-то за что получаешь?
— А Сиротин что?
— А что? Сиротину свои дела важнее. Он все с миллионами трясется. Акций-то у него мало. Когда их покупали, он чуть раньше машину купил и денег не стало. А сейчас видимо они появились так акций в продаже нет.
