— А другой ещё случай, — говорит, — был у меня в хлеву, когда кормил поросенка. Там две двери и открываются друг к другу. И между ними упали стоящие у стенки бруски и заклинили обе. Оказались вдвоем с поросенком. Кричать бесполезно. С улицы никому не зайти и мне из стайки не выйти. Кое- как тяпкой поотпехал бруски, кому не охота на свободу.
Время четвертый час. В бане очередь. Банщица в возрасте, под семьдесят. Она в черном халате, голова повязана платком. На ногах порванные матерчатые сапожки. Поверх шерстяных ретузов надеты длинные в полоску носки, будто гетры у футболиста.
— И чего так долго моются? — недоволен пожилой мужчина.
— Ой, и не говорите! — поддерживает разговор посетителя банщица. — Там лысый, так до шести вечера всегда моется. А тот что в шапочке так…
Она многозначительно замолчала потому как открылась дверь и на пороге появился голый мужчина в шапочке:
— Мария Андреевна! Вас из женского отделения спрашивают.
— Иду, — поднимается с места банщица и меняет тему прерванного разговора. — У меня оставалось от пенсии восемнадцать рублей. Не знаю, на что и истратить? Только полбуханки хлеба дали…
Освободились два места. Раздеваюсь. Второй пришелец, углядел знакомого:
— Чего долго? Пиво пил?
В бане в буфете и пиво и вяленая рыбешка.
— Д-а-а! Осталось у меня четыреста рублей до получки. Пять бутылок. Пьян не будешь, а в туалет наскачешься.
Тот, что в шапочке, плещет на камни ковш за ковшом. Кожу жжёт. Лысый умоляет:
— Обожди! Зальешь все!
Тот в ответ:
— Мало, мало!
И снова плещет. Расспорили.
Говорю:
— Полно спорить мужики. Жару на пятнадцать рублей. Больше не дадут…
Вышли в предбанник. Тот, что в шапочке, ему лет сорок — сорок пять говорит:
— Одна и радость осталась — парилка. Алкоголь такого эффекта не дает.
— И женщины тоже? — Смотря на его стройное тело, подтирая шваброй мокрый пол, — говорит банщица. И слышит в ответ:
— Нет! От женщин я не отказываюсь, но парилка на первом месте…
Дежурю с Федоровичем. Сидим в вагончике у столовой. Тусклый свет настольной лампы слегка освещает обшарпанные стены нашего помещения. Вчера с утра Тимчук был злой. Накануне я его «завел». Менял перегоревшую лампочку на улице и нечаянно выронил колбу от плафона. Она разбилась. А тут еще к концу смены перегорела электроплитка на которой подогреваем пищу.
Тимчук меня постоянно терроризирует:
— Нашел колбу?
Отвечаю ему:
— Нет еще. Сейчас повторно схожу в ДСП.
Возвращаюсь с пустыми руками, говорю:
