— Ну и зашел разговор, что четыре коттеджа можно отдать желающим. Мухин с цинизмом, грубо и не тактично сказал: «Четверо посажены. Им коттеджи не нужны». — Из зала крикнули: «Суда-то ведь не было!»
— Говорят, что когда пришла бумага из прокуратуры, — продолжала свои сообщения жена, — Мухин в «белом доме» обратился ко всем: «Нам нужен генеральный директор и председатель акционерного общества. Я предлагаю себя. Думаю, что на заводе лучшей кандидатуры нет».
— Еще-то кто выступал? — Спросил я. — Сиротин-то как?
— Он не пришел. Прислал записку, что согласен с решением правления. Зойка Задорина как-то Сиротину выпалила, что затеял он всю эту бучу с коттеджами ради себя. Коммунист — то, он коммунист, а ей ответил: «Ради такого дела согласен стать перевертышем». Оборотень…
Я успокаиваю жену:
— А из цеха ДСП кто был?
— Ульева и Вдовиченко. А выступал, прямо кричал, высокий такой. Сергеем вроде звать…
— Сантехник? Бригадир.
— Он самый.
— А чего выступал?
— Тоже, против строительства коттеджей. Ну их всех к чертям! Где там у нас остаток сухого. Давай немного выпьем, чтобы успокоиться.
Я достал полбутылки ставропольского «Ркацетели». Выпили по рюмочке и жена раньше обычного отправилась спать.
А самый главный вопрос на том собрании поднял Вертоселов (по его мнению) — мастер строительства гаражей в поселке. Он предложил изменить рассмотрение вопросов повестки дня, то есть вопрос о «голосах» поставить первым. Если бы, как утверждает Сергей Васильевич, он был решен положительно, то такие как Мухин не имели бы по шесть — десять «голосов» — по количеству пакетов, а как и все —по одному голосу. Но народ не поддержал Вертоселова.
Ну, вот, опять новость! Вчера по местному радио передавали, что вот уже четыре дня как кабинет мэра Шекснинского района пустует. А только что, в двадцать один час позвонил мне на вахту с центральной проходной, Тимчук и выпалил, что Шексна прославилась на всю Россию.
— А что такое?
— Сейчас сообщили, что арестован мэр района и с ним за взятки в особо крупных размерах восемь человек.
— Да!!?
— Ага!!!
Положил трубку. Слышу в дверь стучатся. Открыл. Заходит мужчина в запотелых очках. На нем фуфаечка, воротничок ее поднят. На голове красная вязаная шапочка. На ногах кирзовые ботинки. В хлопчатобумажных брюках под цвет солдатской гимнастерки.
— Можно? — спрашивает, — погреться?
— Проходи. Садись, — показываю на стул.
— Автобусы-то по расписанию?
— Да, в девять был. Наверное, последний пойдет в половине десятого.
