„Не заезжай домой, – сказал он. – Тебе немедленно нужно в больницу, семь процентов людей умирают от этого синдрома в первые два часа”.
Я добрался до больницы. К вечеру меня парализовало».
Синдром Гийена – Барре (СГБ) встречается чрезвычайно редко. Он проявляется, когда иммунная система пытается атаковать микробы (в случае Рори это были бактерии, спровоцировавшие у него расстройство кишечника), однако по ошибке нападает на нервную систему. Нервная система человека настолько тесно связана с движениями и органами чувств, что без нее мы просто беспомощны.
«Я был словно под анестезией, – рассказывал Рори. – Мои мозг и тело попросту онемели».
Целый месяц Рори был прикован к кровати – тяжелейшее испытание для человека, привыкшего к невероятно активной жизни.
«Я стал для врачей настоящей занозой в заднице. Я был пациентом, однако в душе оставался бегуном. Я лежал в отделении на четвертом этаже, чувствуя, что смог бы вырыть туннель, если бы у меня двигались руки. Но они не двигались. Равно как и ноги. Чтобы купировать приступы боли, мне кололи морфин.
Я все спрашивал, можно ли мне вернуться домой. Они отвечали: „Если сможешь пройти до конца коридора на ходунках, то мы тебя отпустим. Причем с превеликим удовольствием!”
Это стало моей целью. Не знаю как, но в итоге мне это удалось, и я оттуда выбрался. Мы с Дженни переехали жить к ее родителям, этот кошмар не закончился. Я не мог пошевелиться, но каждый день убеждал себя: „Завтра, когда я проснусь, я буду ходить”. Я думал, что пробегу пару кругов по парку и в итоге все будет прекрасно. Наступал новый день, но все становилось только хуже.
Мое состояние настолько усугубилось, что месяц спустя я сам позвонил в больницу и попросил о повторной госпитализации. Врачи подтвердили, что синдром вернулся, причем в этот раз все было еще серьезнее. Я не мог двигаться. Мое тело полностью отказало.
Когда берешься за то, что тебе не по силам, в конечном счете неизбежно оказываешься в весьма незавидном положении. Я прошел через многое, однако ни с чем подобным прежде не сталкивался. До меня дошло, что я могу так никогда и не восстановиться».
Тогда-то Рори и пришлось подниматься из бездны отчаяния, полагаясь на свой моральный дух, решимость и тот самый призрачный лучик надежды.
«Сначала пришло принятие. Я встречал много людей в инвалидных колясках, которые смогли обрести цель в своей новой жизни и стать счастливыми несмотря ни на что. По правде говоря, я знал множество бегунов на сверхдлинные дистанции, которым этим похвастаться не могли. Я решил, что если мне суждено оказаться в коляске, то я выжму из этого максимум. Смирившись, я стал рассматривать альтернативы. Только на этот раз я делал это постепенно, не требуя от себя слишком многого, как это было прежде. Я решил, что если мне удастся хотя бы просто встать, то мне не придется всю жизнь быть прикованным к инвалидному креслу. А если я смогу пошевелить ногой, то, наверное, у меня получится и пойти. А если я смогу ходить… что ж, тогда я однажды смогу и побежать! Я застрял на отметке в 976 марафонов. Я был полон решимости довести их число до тысячи. Я забронировал себе место в Сахарском марафоне на следующий год. Я был одержим идеей вернуться в пустыню, и эта цель помогала мне двигаться вперед.
