Распорядок кардинально отличался от того режима, в каком жили и тренировались большинство бегунов у меня на родине. Хотя они и уделяли немало времени бегу, эти парни и девушки умели отдыхать. Жителям благополучного Запада было бы сложно последовать их примеру – зарабатывать на жизнь бегом удается единицам. С отдыхом и восстановлением сил дела у нас обычно обстоят не слишком хорошо, главным образом из-за насыщенной жизни, в которой мы вынуждены работать.
Мои наблюдения продолжались – в веренице бутылок с водой и летающих курток я отчетливо видел неизменно слаженные движения. Благодаря анализу видеозаписей, сделанных в Итене и ранее в Бекоджи, я начал по-настоящему понимать, как должен двигаться спортсмен. Движения у многих бегунов выглядели невероятно отточенными, и мне хотелось выяснить, что им известно об их технике бега, а также, что более важно, знают ли они об эластичной системе, которую – по крайней мере, на мой взгляд – они столь эффективно использовали.
Всех, с кем бы мне ни довелось завести разговор, я расспрашивал о движениях. Среди моих собеседников были и те, кто пробегал марафон менее чем за два часа пять минут – причем таких в Итене оказалось на удивление несложно найти, – а также менее быстрые бегуны, которым требовалось на целых 25 минут больше, чтобы преодолеть 42 километра 195 метров! Одних мой вопрос ставил в тупик; другие объясняли происходящее «волей божьей»; третьи говорили, что всему обязаны угали (основное блюдо местного рациона – каша из кукурузной муки с водой), энергии своих товарищей-бегунов, а то и вовсе утверждали, что попросту «были для этого рождены».
Как бы то ни было, мне быстро стало очевидно, что этих спортсменов никто не учил двигаться, используя какую-то глубоко продуманную теорию. Они вообще не следовали никаким правилам. Подобно большинству из нас, они просто бежали.
Можно было бы подумать, что это было плохим знаком, указывающим на то, что мои поиски секретов этих невероятных бегунов зашли в тупик, едва успев начаться. Что они никому не были известны – человек просто либо умел бегать, либо нет. На самом же деле отсутствие идеальной формулы успеха меня только обрадовало.
Тот факт, что спортсменов никто не учил бегать с максимальным использованием эластичной системы своего тела, помог мне понять одну простую вещь: эти люди никогда не забывали, как нужно бегать.
Их движения куда больше походили на движения наших далеких предков, чем у всех спортсменов, которых мне доводилось тренировать у себя на родине. Эту теорию подтверждали слова самих бегунов в ответ на мой вопрос о том, как они воспринимали собственные движения. Вот что сказал один из них.
