Правда, в самые последние годы наметился сдвиг в сторону сциентизма и реализма. Вообще, постмодернизм – довольно-таки расплывчатое понятие, понимаемое историками и философами по-разному, однако общим местом которого можно считать отрицание объективной исторической реальности, отсутствие объективной истины, а основной ценностью является не знание, а личный опыт, где допустимо создание «альтернативной истории». Известный западный философ Ф. Анкерсмит сравнивал историю с деревом: ранний модернизм делал акцент на стволе дерева, на исследовании механизмов истории, цельности в ее видении. Историзм и поздний модернизм сфокусировал внимание на ветвях дерева, пытаясь предложить новые исторические подходы (например, история идей), но также надеясь сказать что-то и о стволе. Постмодернизм сосредоточил внимание на листьях дерева, то есть отдельных событиях и фактах>41, оставляя за рамками исследования общие, глобальные исторические вопросы и проблемы. Конечно, исходя из этого можно заключить, что моделирование истории на основе изучения альтернативных вероятностей является полезным, поскольку предоставляет нам возможность шире взглянуть на исторический контекст той или иной эпохи, а также понять, с каким выбором сталкивались те или иные исторические деятели в разное время и почему они поступали так, а не иначе. Как верно, по нашему мнению, отмечает К. Раффенспергер, такой подход не делает реконструируемые подобным образом события более реальными, однако помогает историкам лучше понять, что и почему произошло>42. Благодаря такого рода моделированию приходит понимание, что история – это не однонаправленный, жестко заданный процесс, но целая сеть, которая состоит как из событий, которые произошли на самом деле, так и из нереализованных вариантов. И поэтому изучать эти последние не менее важно, поскольку таким образом мы расширяем как свои знания о прошлом, так и находим решения тех проблем, которые возникают или могут возникнуть в современном мире, и понимаем, как многое зависит в истории от того или иного случайного или осознанного выбора.
В статье автор пишет, что «если бы Владимир, старший сын Ярослава Мудрого, унаследовал власть, история Руси, а возможно и Европы, могла бы измениться»>43. Конечно, автор сразу оговаривается, что его версия событий не является исторически достоверной>44, однако отмечает: «Цель такого риторического умственного упражнения заключается в том, чтобы предложить новый подход к имеющемуся блоку информации, которым мы располагаем. Рассмотрение непроизошедших политических решений, наследований и династических браков может дать нам понимание условий и предпосылок произошедших событий. В исторической науке существует тенденция принимать на веру некоторые необъективные утверждения, а рассмотрение их с контр-фактической точки зрения помогает проливать на них новый свет… Мое предположение заключается в следующем: если бы Владимир Ярославич прожил дольше, очень многое бы изменилось, включая роль различных ветвей династии на Руси и в восточноевропейской политике. Также, возможно, изменилось бы место Руси в Европе в целом»
