Вполне могло быть, что именно Люба увидела, как отец расправляется с теткой. Потрясение было столь велико, что она не вернулась в дом: помчалась на завод, к людям. И ни с кем ничем не поделилась? Нет, это пустая фантазия. Тем более, что я по-прежнему верил показаниям экспертизы, что тетку Павлину не убили, но, повинуясь решению Привалова, в рассуждениях исходил из противоположного. Тем не менее мыслью о Любе я поделился с Сергеем, чтобы и от него услышать опровержения.
— Вы их не знаете, доктор. Если б она увидела, то одно из двух, нет, из трех. Или бросилась бы защищать тетку. Да, она такая была. Или — обморок. Или… побежала бы к Бизяевым. Да, да, несмотря на то, что они ее… ну, скажем, не приняли к себе. Одно из трех.
— Значит, не она была тем вторым человеком, о котором говорил прокурор. И с Володей она не могла там быть, раз они не виделись столько дней?
— О Володьке только и думаю. Его, я говорил, не было дома с десяти вечера до трех ночи. Это я точно знаю. В десять я зашел к нему домой, я часто иду на завод раньше, чем смена. Он проводил меня до ЦУМа. Я разрешил ему не выходить в смену, но в два часа ночи его видели в цехе. Не я, другие. Пешком от его дома до цеха — чуть ли не час ходу. Туда и обратно — минимум полтора. Зачем он ходил? Виделся с Любой? Вряд ли, он бы не посмел. Шел, чтоб встретиться, но не посмел? Только я прошу вас: его мы пока не будем трогать. С ним разговор — в последнюю очередь. Идет?
— Конечно, — согласился я.
Володю я знал как молчаливого и достаточно самостоятельного человека. Он преклонялся перед Сергеем, был предан ему. Сергей в его глазах был непогрешим во всем. Жизнь Чергинца принадлежала стали и людям, правильнее, может, — людям и стали. И точно так хотел жить Бизяев, да и вся чергинцовская бригада.
Автобус сделал круг по Портовой площади — тоже новой, ухоженной, архитекторами придуманной не хуже, чем гордость города, Октябрьская.
Автобус еще не остановился, когда Сергей вдруг вскочил и, расталкивая пассажиров, бросился к выходу. Я, естественно, не последовал такому примеру. Из автобуса он вылетел первым.
— Малыха! — закричал Сергей, выбежав на проезжую часть. — Давай сюда!
Когда одним из последних пассажиров и я выбрался из автобуса, рослый красивый парень уже шел к Сергею. Он и правда был настолько красив, что даже в потертом ватнике выглядел киноактером. Или капитаном дальнего плавания, коль скоро мы находились в порту.
— Надо потолковать, — предложил Сергей.
