В регистратуре я дала необходимую информацию о нашей страховке и меня попросили пройти в комнату ожидания. Я села и стала читать газету. Вдруг тишину больницы разрезал пронзительный крик Майка, я тут же понеслась на крик. Ему делали рентген и еще пока не давали обезболивающего. Чуть позже мне сказали, что я могу пойти к нему. Он лежал на высокой каталке и шутил с сестрами, которые уже сделали ему укол морфия. Рентген показал перелом бедра. Все случилось так быстро, глупо, неожиданно, что мы с ним все еще никак не можем прийти в себя. Подошел доктор, сообщив, что лучше сразу сделать операцию. В ожидании операции ему несколько раз кололи морфий. Мы испугались, хотя виду друг другу не показывали. Он попросил ручку, бумагу и рассказал мне, что делать в случае неудачного исхода операции (про свой пенсионный фонд и т. д.). Пришлось позвонить его матери, сообщить. В три часа его увезли на операцию, а я пошла опять сидеть в комнату ожидания. Через полчаса приехала его мать и я ей все рассказала. Она жуткий нытик и пессимист по жизни, но тут, к моему удивлению, вела себя как положено. Операция длилась полтора часа. Врач сказал, что прошла хорошо, что у Майка сильное тело, кость скрепили четырьмя металлическими шурупами.
Через некоторое время вывезли мою балеринку, всю полусонную после наркоза. Повезли в послеоперационную палату. По дороге он ухитрялся слабо шутить, что теперь он будет предпочитать лыжи. Сестры хихикали. Когда до операции мы спросили о шансах на полное выздоровление, врач дал только 30%. Не очень-то веселая перспектива в 33 года. Поэтому мы испугались не показывая друг другу вида. Я, вернувшись домой, в панике и смятении, стала звонить верующим знакомым русским, американцам. Баптисты, мормоны и католики, все сказали, что будут молиться за выздоровление Майка.
На второй день, войдя в палату, я приятно удивилась, увидев его почти сидящим и жующим принесенный ему ланч. Надо отдать должное условиям больницы, врачам и обслуживанию. Все это просто идеальное. (Я здесь опускаю подробности о больших проблемах в системе американского медицинского страхования, расскажу когда будет более уместно). Кстати, нам повезло, что мы живем в тихом благополучном пригороде Лос-Анджелеса. Ведь если попасть в больницу где-то поближе к центру, она могла бы оказаться заполненной людьми, и возможно было бы не попасть так быстро на операцию. Да лежать в палате с другими. Гипс ему не накладывали. А на третий день стали уже ставить на ноги. Это после такой серьезной операции! Майк время зря не терял. Попросил принести ему его «игрушки»: газету, книгу, графики акций. И стал тут же названивать в свою акционерную компанию, что-то продавать и покупать. На четвертый день разрешили выписаться. Он уже стал томиться там, несмотря на отличные условия, еду по заказу и т. п. Привезли его домой. Квартира у нас двухэтажная. Это значило, что несколько недель он не сможет подниматься на второй этаж, где ванная, спальня, компьютер. Водить машину тоже не сможет, кто знает, сколько.
