Я не пыталась понравиться его родным, потому что это невозможно. Ни одна девица на свете, даже самая красивая, умная, благовоспитанная и родовитая, не достойна стать суженой их мальчика. В этом я с ними совершенно согласна. Поэтому вела себя скромно и чуть виновато: не скрывала, что не обладаю выдающимися достоинствами и только по недоразумению, скорее везению, удостоилась такой чести.
После ухода тетушки Игорь достал припрятанную бутылку шампанского, и мы занялись приготовлением к пиршеству. Салат, наш любимый торт «Прага» — в те голодные времена все это было роскошью. Мы так себя и ощущали — богатыми, свободными и беззаботными.
— Конечно, лучше было бы сидеть у камина на медвежьей шкуре, пить шампанское, смотреть на огонь и мечтать о будущем, — фантазировал Игорь.
У меня тоже было воображение. Я легко могла представить и камин, и шкуру, но сразу же полюбила нашу шестиметровую кухоньку, где мы обычно трапезничали и подолгу разговаривали. В тот вечер мы не мечтали, а четко планировали свое будущее: на следующей неделе мы подаем заявление в ЗАГС и навещаем родителей. Свадьба через два месяца.
От всего этого у меня голова пошла кругом. Мне бы еще полгода на размышления.
И к свадьбе нужно готовиться, и платья подвенечного у меня нет.
Но обо всех этих мелочах я забывала, когда мы стояли, обнявшись, у окна и смотрели на парк, такой темный, загадочный и мрачный. Когда он целовал меня и шептал на ухо, что уже сегодня я могу остаться здесь, незачем уходить, все равно мы почти муж и жена, осталась только небольшая формальность, а на небесах мы уже муж и жена. И в эти минуты я тоже верила, что на небесах на наш счет все давно решено, и наши души как две половинки, и нет у меня человека ближе и роднее.
В тот вечер я вернулась к Аське в нашу комнатку, ставшую вдруг такой чужой. Меня тянуло к Измайловскому парку. Я уже и дня не могла прожить без своего «монголотатарского ига», так я прозвала Иноземцева. Он тоже придумывал мне смешные прозвища, мы дурачились и хохотали как сумасшедшие.
Через два дня подали заявление в ЗАГС, Игорь подарил мне кольцо, а Аська чуть не грохнулась в обморок от этой новости. Она все еще не верила. Отныне между нами выросла глухая перегородка. Аська любила чужие несчастья и бросалась на помощь. Жалеть попавших в беду, выручать — это была ее стезя. Но она на дух не выносила тех, кому везло в жизни. Наверное, это была разновидность зависти, которой она меня долгие годы истязала.
