Короче, будем мы ждать приезда Осадчего. Ну а пока нам виновные очистят или же заменят ворота…
По возвращению на подворье, я отвёл дожидающуюся нас Лизу в сторону и на ухо спросил её:
— Солнышко! Ты сможешь, если что, проверку у бабок пройти?
— Какую проверку?..
— Понимаешь, Митяй обвинил тебя, что ты со всеми… Я этому не верю, но он обвинил принародно… И надо доказать, что это ложь… Пройти проверку у бабок… Сможешь?
— Да ты что?! Да я!.. Да как он мог?!
Девушка от возмущения краснеет и аж задыхается от нехватки слов.
— Тихо, тихо… Успокойся, моя хорошая!.. Ты моя самая любимая! Ты лучше всех! Самая-самая!
— Даже лучше той гольдки?
— Какой гольдки? — я непонимающе уставился на Лизу.
— Ну с которой ты был…
Эх… Не люблю я оправдываться, но придётся, однако.
— Солнышко! Я Халандигу из плена у хунхузов отбил. Помнишь, я рассказывал? Ну и попросил её до людей меня вывести. А за это я ружьё ей отдал… А тебя я люблю! Люблю несмотря ни на что! Ну так ты как, согласна?
— На что согласна?
— Ну проверку пройти…
Лизавета опять краснеет, но твёрдо отвечает:
— Да, согласна!
— Ну вот и ладушки! Ты у меня самая лучшая!
… Осадчий приехал уже после обеда. И ни слова не говоря сразу же влепил дочери пощёчину…
Мы все даже оторопели… А плачущая Лиза убежала в дом.
— Батька! Не виновна Лизка! Это Митяй от злости ворота измазал! Мы его поймали на этом!
— Ты извини, Никифор Степаныч, но ты не прав! Лизавета тут невиновна! Не веришь если, проверку устрой…
— И устрою! Блядства не потерпю!
— Вот и договорились… А пока успокойся и не кричи… Пошли лучше посидим, покурим. Расскажешь, как съездил…
Бурчащий себе под нос Осадчий усаживается на лавку под навесом и мы с ним закуриваем. А Семён начал разгружать и рассёдлывать его коня.
Посидели, покурили. А потом Осадчий попросил меня рассказать, как дело было. Рассказал, конечно. Всё подробно описал…
Сёмка меж тем закончил с конём и тоже уселся рядом с нами.
Степаныч наконец-то успокоился и стал рассказывать, как он съездил.
Короче, казак я теперь даже официально. Документы все сделали, какие положено. Пришлось, конечно, кое-кому заплатить, но бумаги все оформили. И даже денег немного ещё осталось.
Патроны он мне тоже привез, да и свои дела тоже все сделал. Так что нам осталось лишь с обвинением Лизаветы в блядстве разобраться…
Ну а для начала успокоить бы её сейчас следовало…
Через пару часов по улице станицы к правлению следовала целая процессия.
Впереди шёл глава семейства, за ним гордо шествовала немного бледная Елизавета, а следом за ней я в новой казачьей фуражке с желтым околышем, но без кокарды, и Семён. А следом за нами шли ещё несколько человек.
