У казаков натурально глаза на лоб полезли. Пацан что-то зашептал своему главному. Тот кивнул и, спрыгнув с коня, подошёл ко мне.
— Старший урядник Осадчий. Никифор Степаныч.
— Мулинский Павел Николаевиц.
Чёртовы зубы и это моя шепелявость…
— Живой Петруха?
— Зывой, зывой. Рану я обработал, пейевязал. Спит он. Крови потейял много… Да и всё равно его врацу показать надо. Я зе не доктор…
— Обязательно покажем! Ты извини, Вашбродь, что не поверил я своему Сёмке. Что ты за минуту десять хунхузов убил…
— Вообсе-то восьмерых только. Промазал я три раза. Поспесыл с выстрелом… А девятого Халандига убила. Вот она…
— Да и бог с ними! Парней наших спас главное! Земной поклон тебе за это!
И Осадчий, сняв фуражку, поклонился мне. Аж неудобно стало.
— А то бы вы меня не спасли, попади я в такую ситуацию. А цего вы дазе телегу никакую не привезли, парня своего увезти? Не на коне зе?..
— Да подъедут чичас! Мы то верхами!
Остальные казаки между тем спешились и разбрелись по окрестностям. Осмотрели убитых хунхузов, оценили со стороны наши с Халандигой трофеи, семерых коней. Но ничего не трогали, просто со стороны посмотрели всё.
… Мы с Халандигой попрощались… Она теперь возвращается домой. Она ведь довела меня до русских, до лоча. А теперь возвращается домой. Я предложил ей выбрать себе из наших трофеев, всё что захочет. Но та кроме соли и крупы с котелком ничего себе не взяла. Только тесак себе попросила. Очень уж понравился он ей. Я, конечно же, отдал…
На душе грустно… Эх, сколько же мы с ней прошли всего… Да и вообще, очень сильно она мне помогла. А вот теперь она уходит. И уходит она не одна.
Наши с ней ночные, да и не только ночные, игры даром не прошли. Зато Халандига теперь довольная. И обещает сына Пача назвать…
Спросив, нужно ли мне ещё что-нибудь с китайцев и получив отрицательный ответ, казаки быстро избавили трупы от вещей. Они то пригнали сюда аж две телеги, аккуратно уложили на одну из них раненого и помогли мне с трофеями. Всё оружие сложили на вторую телегу, а трофейных коней погнали за нами следом. Ну и я на телегу тоже уселся после проводов Халандиги. Из меня ведь всадник, как из дерьма пуля!
Именно про таких, как я, Пётр Первый и сказал, «как собака на заборе». Я вообще ни разу на коне даже не сидел. А что же тогда о езде говорить? Позориться только…
Вот и еду я теперь на телеге и общаюсь с Осадчим. Про жизнь ему свою рассказываю. Про придуманную.
Как жил я до этого в Аргентине да работал в механической мастерской у дона Диеги Марадоны. Как потом на Родину добирался. Как в Сан-Франциско ограбили меня, все деньги и документы забрали. Хорошо, что я уже заплатил за дорогу до России и вещи свои в каюту уже перенести успел. Прямо в порту меня и ограбили.
