. Тётя Оля расспрашивала Леночку про учёбу, а та стеснялась. Леночке, наверно, лет четырнадцать-пятнадцать.
У самой Арбениной могла бы быть дочка от Гумилёва, такая же или чуть помладше… Могла бы, но не было…
Трамвай «пятёрка» уже бегал в это время по улице Некрасова между моим домом шестьдесят и домом семь, где живут Анна Гумилёва-Энгельгардт с матерью и дочерью. Их окна выходят на Некрасова. Мы даже можем помахать им из трамвайного окошка. Привет!
Скоро начнётся война, наступит блокада. Они переживут первую жуткую блокадную зиму и умрут в начале лета. Дело в том, что они, неразумные женщины, каким-то образом потеряют все продовольственные карточки. И умрут от голода одна за другой в пустой квартире. Говорят, что их трупы нашли уже сильно объеденными крысами. Надо сказать, крысы в блокадном Ленинграде вполне успешно обгрызали и живых людей, которые от истощения уже не могли активно шевелиться.
Впрочем, определённых сведений об обстоятельствах смерти вдовы и дочери расстрелянного поэта Гумилёва мы тоже нигде не находим. Никто их перед смертью за руку не держал. Сгинули в блокаду — и всё.
Заблудились в бездне времён.
Вот какие рассеянные!
До чего всё-таки люди не знают, чего они хотят и чего им надо, — это просто удивительно.
Тут, за два дома до Ани с Леной, мы проезжали такой особняк, тоже по нечётной стороне Бассейной-Некрасова. Там в 1919 году отпевали одну старушку. Вернее, не отпевали, потому что она была старой революционеркой и в Бога, скорее всего, не верила. Впрочем, кто знает. Нет, её, кажется, отпевали в часовне при больнице. А здесь было общее прощание. Стоял гроб, подходили, кланялись, утирали слезу и так далее.
Её звали Вера Ивановна Засулич.
Вот у нас завалялся обрывок старой газеты. 10 мая 1919 года (Гумилёв с Аней пару месяцев назад поселились тут, на Преображенской, и у них только что родилась девочка). Расправим на коленке пожелтевшую бумагу, прочитаем: «Тело скончавшейся В. И. Засулич из квартиры Мякотиных, в доме писателей на Карповке, перевезено в часовню при Петропавловской больнице, еще ночью было произведено бальзамирование. Из Петропавловской больницы сегодня, 10 мая, в 5 часов дня, тело В. Засулич будет перевезено в дом Литераторов (Бассейная, 11), где в 7 часов состоится гражданская панихида».[24]
Как она попала в этот особняк — целая история.
Особняк этот до революции принадлежал богатым лицам: сначала купцу и винному откупщику, некоему Кокареву, потом генералу Петру Семянникову, совладельцу Невского механического завода. Во время революции наследники Семянникова куда-то делись. Ах да, как выяснилось, дочь генерала-заводчика, Ольга Петровна, в замужестве Кушелева, лишившись своего недвижимого имущества, с остатками денег бежала за границу. Все её дома в Питере оказались бесхозными. Кстати, ей же принадлежал ещё и дом на Невском, 88, где перед революцией обитала весёлая редакция популярнейшего журнала «Новый Сатирикон»: Аверченко, Тэффи, Бухов, Грин и прочие юмористы и забавники. Тэффи, если помните, жила в Сапёрном в том же доме, что и Каннегисеры. Опять переплетение нитей в замысловатом петербургском узоре.
