— К этому всё шло.
— Да. Но мне всё равно жаль.
Она ушла, и Гита вновь осталась одна.
Что ж, подумала норна, время упущено. Теперь только ждать, чем же всё закончится.
Конечно, если подумать, для неё по большей части безразлично, кто победит. Если Тостиг одержит верх, Гита просто согласится на его предложение, и только. Если победителем станет Гарольд, случится то же самое. Правда, её могут запросто прикончить прямо в этой комнате, когда Чёрный король подойдёт к столице, но в такой исход верить не хотелось.
Можно просто сидеть и ждать попутного ветра. Но вся натура Гиты требовала движения, и лишь иттриевые браслеты сдерживали её — до поры до времени.
До вечернего визита Кенельма, который принёс стальную заколку для волос.
Он показал её Гите и положил на стол, звякнув металлом. Стоявшая у окна норна не шевельнулась, зная, что просто так этот человек не сделал бы подобного. Значит, он что-то потребует взамен. Она даже знала, что. Почти наверняка.
— Решил нарушить клятву верности? — норна постаралась вложить в этот вопрос как можно больше иронии.
— Нет, — Кенельм цепко взглянул ей в лицо, и Гита поёжилась. Ей не понравились его глаза. — Я хочу помочь тебе без этого.
— Неужто? Как только ты отдашь мне эту штуку, всё, ты предатель.
— Ты не хочешь сбежать?
— Хочу. Но ещё я не хочу, чтобы ты поступился честью.
— Всё просто, — хускэрл слегка улыбнулся. — Я прошу тебя пообещать, что ты не станешь сражаться на стороне Гарольда Торкельсона.
— Только-то, — проворчала норна. О да, она угадала. Глупо было ждать иного, но, к счастью, это отнюдь не сложное требование. — Согласна.
— Так просто? — удивился он.
— Конечно. Я что, похожа на боевого мага?
— Тангол-отель…
— Да, да, я помню, — Гита вздохнула. — Тангол-отель. А ещё мой дом. Я умею убивать, Кенельм. Я могу сделать многое на поле боя, такого, что у тебя волосы дыбом встанут. Но я не собиралась сражаться.
— Вряд ли Гарольд одобрил бы такое, — Кенельм пожал плечами и, взяв заколку, протянул её Гите.
— Уверен?
— Как в себе самом.
Норна перехватила его руку.
— Спасибо, — прошептала она, заключая Кенельма в объятия.
Кажется, такого хускэрл не ожидал — а когда Гита впилась поцелуем в его губы, растерялся совсем.
— Давно хотела это сделать, — сказала она, отстранившись. — Наверное, с того момента, как тебя увидела.
— И поэтому отпустила? — Кенельм осторожно обнял её в ответ.
— Нет, конечно. Я же дала слово, что отпущу. А слово я держу — даже данное восьмёрнику.
