— Любой порядочный человек, — заявил Роман, — давно подарил бы мне эту книгу, чтобы не портить переплет, доставая ее с полки.
— Любой порядочный человек, — парировал я, — эту книгу купил бы. И еще «Дело о пропавшем свидетеле» Гарднера, а также сборник романов Джо Алекса, который по твоей вине я на прошлой неделе отдал в переплет.
— Сколько? — спросил Роман.
— Что — сколько?
— Сколько, — нетерпеливо сказал Роман, — я должен тебе за переплетные работы?
— Чашку кофе покрепче и историю расследования — покруче.
— Кофе — пожалуйста, а с расследованиями туго. Самое крутое расследование изобразила Батья Гур в своем последнем романе «Убийство в театре».
— Только не пересказывай сюжет! — воскликнул я. — Самое дурное качество человека — это желание пересказать сюжет детектива, да еще и приврать при этом.
— Не беспокойся, — успокоил меня Роман. — Я не читал этот романаи надеялся, что ты уже купил книгу и дашь мне ее, когда я расправлюсь с Квином.
— Почему же ты утверждаешь, что расследование Батьи Гур — самое крутое? — удивился я.
— Мне известно дело, которое Батья положила в основу книги. Правда, я не знаю, кто убийца.
— То есть? Тебе известно дело, и ты не знаешь?..
— Я знаю то, что происходило на самом деле, — пояснил Роман. — Но Батья обычно полагает, что реальность слишком тривиальна. Поэтому мне никогда не удается, читая ее роман, предугадать, кому она доверила роль убийцы.
— Это называется творческой фантазией, и не вам, полицейским, пытаться понять этот феномен. Писатель выше жизненной правды.
— Историк тоже?
— Историк описывает факты, — сухо сказал я. — А факты, да будет тебе известно, тоже выше жизненной правды.
— Не понимаю, — развел руками Роман. — У вас, историков, изощренная логика. Рукопожатие Руби с Аббасом — жизненная правда или исторический факт?
Я не успел ответить — зазвонил телефон.
У Романа Бутлера есть еще один существенный недостаток. Когда он разговаривает со своими сотрудниками, по выражению его лица невозможно догадаться, о чем идет речь. Доклад оказался довольно длинным, и я успел продегустировать кофе, сваренный, естественно, не Романом, а его женой Леей: самому Роману никогда не удавалось добиться такого аромата.
Комиссар сказал «хорошо» и положил телефон.
— Что «хорошо»? — не удержался я от вопроса.
— Да ничего хорошего, — буркнул Роман, не успев согнать с лица маску сосредоточенного внимания. — Извини, Павел, мне придется уйти. Дела.
Он на минуту скрылся за дверью спальни, о чем-то переговорил с женой, а когда опять появился в гостиной, то увидел меня в той же позе и с чашкой недопитого кофе в руке.
