— Вот взять молодого Курта Эренца, — трещала она. — В двадцать шесть лет — уже полковник СС! А его брату Генриху никак не больше тридцати четырех, а у него под началом восемнадцать тысяч иностранных рабочих, и все строят противотанковые ловушки. Говорят, Генрих самый крупный в мире специалист по противотанковым ловушкам, а я ведь с ним танцевала когда-то!
И вот так без остановки, пока бедняга Хайнц накуривался до одури на заднем плане. Мне же она напрочь отшибла способность воспринимать рассказы о чьих-либо успехах. Ведь люди, с ее точки зрения преуспевшие в сем отважном новом мире, вознаграждались за высокий профессионализм в сеянии рабства? смерти и разрушений. По-моему же, достижения человека в этой области никак успехом не назовешь.
По мере того как приближался конец войны, мы с Хайнцем лишились возможности продолжать наши попойки в доте. В нем теперь установили восьмидесятимиллиметровую пушку, расчет которой состоял из пятнадцати- и шестнадцатилетних подростков. Вот было бы о чем поговорить покойнице — жене Хайнца. Неслыханный успех — совсем сопляки, а уже во взрослых мундирах и в собственном смертельном капкане при всей амуниции.
Так что пришлось нам с Хайнцем продолжать задушевные беседы прямо в общежитии — манеже для верховой езды, битком набитом чиновным людом, оставшимся после бомбежки без крова и спавшим теперь здесь на соломенных матрацах. Бутылку мы тщательно прятали от посторонних глаз, чтобы не пришлось с кем-нибудь делиться.
— Ты мне и вправду друг, Хайнц? — спросил я его как-то ночью.
— И ты еще спрашиваешь! — уязвленно ответил Хайнц.
— У меня к тебе есть просьба. Очень большая просьба. Не знаю даже, имею ли я право обращаться с ней.
— Я настаиваю на этом, — заявил Хайнц.
— Одолжи мне завтра мотоцикл. Я хочу проведать родню.
— Бери, — без секундного колебания, без малейшего принуждения ответил Хайнц.
Так я наутро и сделал.
Выехали мы вместе: я — на мотоцикле Хайнца, Хайнц — на моем велосипеде.
Нажав стартер и дав газу, я укатил, обдав на прощание улыбавшегося мне вслед лучшего друга сизым облачком дыма из выхлопной трубы.
— И помчался — тр-ц-ц-ум, пф-пф, — гру-у-ум!
А Хайнц больше никогда не видел, ни своего мотоцикла, ни своего лучшего друга.
Хотя Хайнц был не бог весть какой военный преступник, я все же попросил Институт документации военных преступлений навести о нем справки. Институт порадовал меня сообщением, что ныне Хайнц осел в Ирландии, где устроился главным управляющим у барона Ульриха Вертера фон Швефельбада. Барон Швефельбад купил после войны огромное поместье в Ирландии.
