После паузы граф окончил:
— Но даю клятву: если будете верно служить мне, то вам нечего будет бояться, кроме проклятых Ориджинов.
Джо колебался. Условие напоминало то ли рабство, то ли темную магию, и ни то, ни другое не было ему по душе.
— Милорд, это… волшебство какое-то?
— Это жертва, сударь. Вы получаете уникальную силу. Становитесь воином с собственным Перстом Вильгельма! Таких воинов на свете меньше, чем герцогов и графов. Вы думали, подобное положение можно получить запросто? Найметесь на службу — и готово? Нет, сударь. Сверхсила не дается бесплатно. Я принес свою жертву, — взгляд графа почему-то метнулся вверх. — Вы принесете свою.
— А когда… вы освободите меня?
— Я не назвал бы это так. Вы свободный человек, а ограничены лишь в одном: в возможности нанести мне вред.
— Я имею в виду, милорд… ну, когда я смогу уйти и зажить своей жизнью?
— Когда наши враги будут повержены в прах! Когда чертовы агатовцы сполна рассчитаются за все унижения, нанесенные мне и вам! Когда имя Ориджинов станет звучать как гнусная уличная брань, а всякий потомок Агаты будет стыдиться своего рода!
В душе Джоакина потеплело. Он взял пилюлю, повертел в пальцах. Слова графа убедили его наполовину, остальное сделала сама пилюля. Была она совершенно заурядна: обычный лекарский порошок, спрессованный в комочек. Аланис пила такие во дворце, чтоб не болела щека; мама Джоакина принимала такие против одышки. У него мелькнула мысль: это же не Предмет, а просто снадобье. Никакое снадобье не может убивать по приказу! Значит, пилюля — всего лишь новая проверка!.. Граф хочет знать, что Джо абсолютно предан ему. Так пусть увидит!
Джоакин проглотил пилюлю. Граф Виттор одобрительно кивнул.
— Условия выполнены. Теперь — главное.
Он поставил на стол пузырек с густой красной жидкостью, похожей на кровь.
— Это — власть над Предметами. Выпейте и ждите. На четвертый день Предметы покорятся вам.
— Так просто?
Граф хлопнул глазами — и рассмеялся.
Его смех зажег солнце в мозгу Джоакина.
Множество раз Джо произносил слова: жизненный путь. Они отлично выражали тот приятный смысл, что Джоакин не просто живет как попало, а — идет определенным путем, сказать точнее — путем воина, путем меча. Многие плывут, как бревно по течению, без воли, без рассудка, а Джоакин — не таков. Его маршрут тщательно продуман наперед, как стратегия великого полководца, и каждый маневр неизменно приближает к победе. Потому с такой гордостью он говорил о себе, в особенности девушкам: «Мой жизненный путь ведет к…»
