— Насколько я знаю, в Поларисе нет моего храма.
— Святые боги, это нужно исправить! Я начну сбор пожертвований!
— Нет, пожалуйста, это совсем ни к чему.
— Как — ни к чему? Храм должен быть, я займусь этим!
— Право, не стоит!
— Я почти уверена, что знакома кое-с-кем из высшего духовенства. Как только вспомню имя этого человека, сразу же пойду к нему с требованием. Пусть выделит средства на строительство собора! А кроме того, надо подумать о создании монашеского ордена.
— Не-ет!
Нави схватил Дороти за плечи:
— Пожалуйста, будь так добра, говори со мной просто! Как с обычным человеком, твоим другом. Если будешь молиться и строить храмы, я убегу обратно в клинику!
— Но ты же — бог!
— Тьма сожри, я не бог статуса или эгоизма, или мужского самомнения! Мне ни к чему все эти почести. Я люблю вычислять, строить маршруты и общаться с людьми — больше ничего!
— Но ведь…
— Нет!
— Ладно.
Ущемленная в своем благом порыве, Дороти на время умолкла. И тогда слово взяла Карен:
— Сударь, взгляните: вон там здание портового управления. На его крыше имеется башенка, а на ней — часы. Они показывали половину шестого, когда мы причалили.
— Вернее, пять — двадцать восемь.
— А когда причалила шхуна майора, стрелки указывали восемь пятьдесят.
— Вероятно, так и было. Я не обратил внимания.
— А я обратила, сударь. Мне думается — хоть я и не мастер в вычислениях — что майор отстал от нас на три часа двадцать две минуты, и это заметно ближе к прогнозу капитана, чем к вашему.
Нави свел брови:
— Ты права, но говоришь об этом так, будто хочешь меня обидеть.
— О нет, сударь, и в мыслях не имела подобного. Я лишь стремлюсь прояснить для себя кое-что. Прежде мне думалось, что божественное знание является непогрешимым. Если бог говорит, что шхуна придет через три часа семь минут, то она прибудет именно тогда — ни минутой раньше или позже.
— Карен, в чем ты меня обвиняешь? Я сделал прогноз исходя из имевшихся данных, и он был довольно точен. Но формулы включали в себя переменные, носившие случайный характер, из-за чего результат расчетов содержал погрешность.
— Сударь, каюсь, я не многое поняла из вашего объяснения. Но одно уловила: вы способны допустить ошибку в вычислениях.
— И снова ты говоришь как-то обидно. Если бы ты хорошо знала математику, то понимала бы: любой действительно сложный расчет всегда содержит погрешность. Вычислитель стремится лишь к тому, чтобы погрешность была минимальна. Неужели это так удивительно?
