Венедикт Ерофеев «Москва – Петушки», или The rest is silence | страница 76
Николай Успенский покончил жизнь самоубийством; Николай Помяловский умер от гангрены на ноге; Всеволод Гаршин покончил самоубийством, бросившись в лестничный пролет.
10) Народ задыхался в нищете и невежестве, почитайте-ка Дмитрия Писарева! Он так и пишет: «Народ не может позволить себе говядины, а водка дешевле говядины, оттого и пьет русский мужик, от нищеты своей пьет! Книжку он себе позволить не может, потому что на базаре ни Гоголя, ни Белинского, а одна только водка, и монопольная, и всякая, и в разлив, и навынос! Оттого он и пьет, от невежества своего пьет! (167–168)
Прямая «цитата» из Писарева включает цитату из поэмы Некрасова «Кому на Руси жить хорошо?»:
В той же главе «Сельская ярмарка» дается описание разнообразнейших видов торговли водкой:
11) Мрак невежества все сгущается, и обнищание растет абсолютно. Вы Маркса читали? Абсолютно! Другими словами, пьют все больше и больше! (168)
Намек на Маркса – идеологического апостола советской реальности – подтверждает, что ситуация оставалась неизменной, лишь усугубившись: отсутствие нормальных социальных и экономических условий жизни и развития и цензура над духовной жизнью страны, усиленная постоянным «дефицитом бумаги». Во всяком случае, ни Гоголя, ни Белинского, ни остальных классиков невозможно были принести ни с «базара», ни из книжного магазина.
12) И так – до наших времен! вплоть до наших времен! Этот круг, порочный круг бытия – он душит меня за горло! И стоит мне прочесть хорошую книжку – я никак не могу разобраться, кто от чего пьет: низы, глядя вверх, или верхи, глядя вниз. И я уже не могу, я бросаю книжку. Пью месяц, пью другой, а потом… (168)
Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои (Ек. 1: 6).
Но пьяный интеллектуал переводит на бытие законы движения вселенских стихий и выясняет, что опять существующая «революционная ситуация» – признак стабилизации советского общества и безнадежности расчета на переворот: жизненное развитие марксизма-ленинизма глубоко отрывает теорию от практики.