Тема высокой любви распадается на два русла: отношения с сыном и связь с «Суламифью». Частная жизнь героя приобретает особое значение благодаря приобщению к вечным образам. Интимные чувства доминируют в его мироощущении:
Народы, хотите ли, я скажу вам громовую истину, какой вам не говорил ни один из пророков…
– Ну? Ну?.. Хх…
– Это – что частная жизнь превыше всего.
– Хе-хе-хе! Ха-ха-ха!.. Ха-ха!
– Да, да! Никто этого не говорил: я – первый[233].
Отношения с сыном возвращают нас к проблеме циклического не-воплощения, повторяющегося греха, больной совести героя, теме вины. Только в любви и молитве о сыне проявляется полновесное религиозное чувство Венички Ерофеева. Брошенный отцом мальчик – образ не реализовавшейся жизни в Боге. Сын символизирует конечную богооставленность, сиротство и потерянность в мире героя, перемогающегося без Отца.
Встреча с возлюбленной вначале возрождает героя к жизни, давая ей смысл и творческий импульс: «Еще выше нанесу околесицы», – обещает возбужденный певец.
Душа есть страсть.
И отсюда отдаленно и высоко: «Аз есмь огнь поедающий» (Бог о себе в Библии).
Отсюда же: талант нарастает, когда нарастает страсть[234].
Петушинская Мария Магдалина – образ чистой любви и воплощение трагедии человеческого существования. Невозможность обновления, бессмысленность покаяния, возвращения к Началу заводит ее жизнь в тупик. Отрицание всех привычных ценностей, не осененных Богом, превращает ее в совершенную и неисправимую грешницу. Потерянная «в пути», она живет в бездне, сознавая это и не ища выхода из безысходности.
Проблема национальной судьбы и выбора: возвышенная медитация, слух, открытый Слову Божьему, или старательное созидание повседневной жизни, – решается героем однозначно. Бог и спирт – в этом призвание русского человека. Рождающаяся из этого выбора трагедия – счет, предъявленный жизнью, по которому Веничка Ерофеев последовательно платит на протяжении описанного пути. Он – «новый», «лишний человек», но России нужны «новые», «лишние люди» – философы, созерцатели, алкоголики, юродивые, а не заносчивые полуграмотные энтузиасты, нацеленные на перестройку мира и разрушающие его. Характерно, что земной человеческий мир в «Москве – Петушках» проясняется в момент, когда вплотную подходит настоящее опьянение. Центром обсуждения становятся истинные ценности: любовь, женщина, жалость, смерть, возрождение и воскресение души – и глубокий, значимый жизненный опыт: власть, страх, пьянство. Мистический пласт повествования проявляется в рассказе о «воскресении» возлюбленной, в травестийной пародии христианского эпоса о Лоэнгрине, в отношении героя к рассказу старика о любви. Во время этого пития, своей последней «Тайной вечери» накануне мистической смерти, Веничка Ерофеев выступает философом, исполненным мудрости, знания и лукавства. Последние страницы подводят нас к катастрофе. Страшной мистической гибелью без надежды на чудо Воскресения завершается круг трагического опыта героя «Москвы – Петушков». Человек в этом круге – противоречивое сочетание земных и мистических функций: обвиняемый – он одновременно обвинитель, свидетель – он непременный участник, судья – он объект социальной несправедливости и высшей расплаты, жертва – он собственный палач.
