По всему этому ареалу, в Австрии, Богемии, Южной и Западной Германии и во Франции, обнаруживаются названия мест, в состав которых входят такие элементы, как briga — "холм"; dunum — "крепость"; magus — "равнина"; nemeton — "священное место"; ritum — "брод"; seno — "старый"; uindo — "белый". И все эти слова известны как ирландские bri — "холм" (валлийское bre — далее валл.); dun — "замок" (dinas); mag — "равнина" (та); nemed — "священное место"; валл. rhyd — "брод"; sen — "старый" (валл. hen); find — "белый" (валл. gwyn). Валлийское название Gwynfa в Монтгомеришире и ирландское Findmhagh в графстве Антрим являются точными переводами галльского ouindomagoς (Uindo-magos) в Нарбоннской Галлии, упоминаемого Птолемеем (2, 10, 6). Название Рейна кельтское, кельтские же имена носят все его восточные притоки: Некар, Майн, Лан, Рур и Липпе. Изар, Инн и Таубер также объясняются как кельтские[1]. Вероятным представляется заключение, что эти названия, в своем пространственном распределении совпадая с ранней курганной культурой, были даны носителями этой культуры; и эти имена кельтские. Этот вывод подтверждается тем обстоятельством, что во Франции и Испании обнаруживается то же самое совпадение кельтской топонимики и гидронимики с культурой полей погребальных урн; ибо данные археологии показывают распространение материальных культур на запад и на север от центральноевропейского ареала.
Имя "кельтский" объяснялось как родственное готскому hildja "сражаться", сохраняющему и его возможное значение. У него нет предыстории, как у имени Graeci, когда-то относившегося к маленькому сообществу на Пелопоннесе, или у имени Rus — "русский", которое первоначально было финским обозначением шведов и, вероятно, означало "гребец, моряк". Однако Страбон говорит, что сначала оно служило названием племени нарбоннцев, и предполагает, что оно могло проникнуть в греческий через Марсель, расширив свое значение и относясь уже ко всему кельтскому народу[2]. Цезарь говорит, что галлы называли себя Celtae. Это имя стало использоваться, как использует его Страбон, применительно к народу, отличному от лигурийцев и иберов на западе и от иллирийцев и скифов на востоке. Германцы на своей северной родине все еще оставались неизвестны первым греческим историкам.
Кельты во многом отличались от других племен — своей социальной организацией, религией, одеждой, методами ведения войны, ибо именно на это обращали внимание ранние историки; однако главным отличием как тогда, так и сейчас, было языковое. Тацит говорит об одном племени: "а что котины не германцы, доказывает их язык" (Германия 43). И действительно, это лингвистическое определение представляется единственно полезным, так как только отталкиваясь от него, можно осмысленно говорить о кельтской археологии или кельтской религии. Но если мы отказываемся от языкового критерия, эти понятия вовлекаются в порочный круг. Это не означает, что не возникало смешения или путаницы. Племена, говорившие на германских диалектах, могли приниматься за кельтов по своей одежде и обычаям или же из-за того, что находились под началом кельтских вождей. Наблюдатели того времени не были профессиональными лингвистами и могли, не располагая точными данными, и не знать, кельтский или нет диалект отдаленного племени
