Саша сразу проснулась, осторожно поднялась и, открыв форточку, прошептала неизвестному человеку за окном:
— Иду. Не стучите.
Она собиралась бесшумно, чтобы не разбудить Петра, думая, что он, как обычно, спит. Но Петро окликнул ее.
— Ты не спишь? Спи. Меня опять вызывают. — Она поцеловала его и, взяв в руки туфли, чтобы не стучать каблуками, вышла.
Петро с какой-то восторженностью подумал, что опять где-то родится новый человек, опять придет радость в чей-то дом, и от этой мысли мгновенно исчезла его тревога, словно он вдруг убедился в непобедимости жизни. Он быстро уснул. Проснулся на рассвете от прикосновения Сашиных рук: она ложилась рядом. Тело ее было холодное, и вся она пахла свежим сеном, дорожной пылью и йодом. А через час ее вызвали опять.
За завтраком Саша сказала:
— Сегодня приняла двух чудесных мальчиков.
— Опять мальчики! — вяло сказала Аня. — Говорят, к войне это, когда рождаются одни мальчики…
— Никакой войны не будет. Все это бабья болтовня, — сказал Петро авторитетно, как подобает мужчине.
Если не считать ночных мыслей и тревоги, он действительно был убежден, что войны не будет, и если враг нападет, то будет разбит сразу, за какую-нибудь неделю-две.
Как и его ровесники, он безгранично верил в могущество армии, в которой ему предстояло служить.
Саша тяжело вздохнула. А потом, с глазу на глаз, призналась Петру:
— Я никогда ничего не боялась и никогда не думала об этом. А теперь боюсь…
— Чего?
— Войны. Знаешь, если имеешь счастье, то всегда боишься потерять его. Правда?
…Вскоре ей пришлось пережить за свое счастье страх настоящий, не воображаемый.
После выпускного вечера будущие техники-автомобилисты и дорожники поехали за город и там попали под проливной дождь. Петро простудился и заболел двухсторонним воспалением легких. По тому, как коротко было письмо — несколько слов, без знаков препинания: «Сашок я заболел воспалением Лежу в Первосоветской Целую тебя» — и по тому, как слаба была рука, выводившая кривые, разрозненные буквы, Саша поняла, что муж тяжело болен. Растерянная, испуганная, она прибежала из амбулатории к хозяйке и впервые при ней заплакала.
— Чего ты? — удивилась хозяйка.
— Я боюсь, что он… — по-детски всхлипывала Саша.
— Другого найдешь, — шутя сказала хозяйка, но сама потом была не рада.
Саша отшатнулась, и глаза ее блеснули сквозь слезы гневом.
— Как вам не стыдно, Аня! Вы сами похоронили мужа. Я люблю Петра, он мне дороже всего на свете!
Аня очень смутилась.
