Однажды, какой-то мужик, минут пять сосал пиво из бутылки рядом с нашей палаткой. Наташи не было, у нее выходной в понедельник, я торговал сам.
– Что-нибудь интересует?
– Сейчас. Мила! – вдруг, гаркнул он, – иди сюда!
Толстая Мила бросила разглядывать тряпки в ряду напротив, подошла к нам.
– Здрасте, вы Дима?
– Я.
– Вот, Вера передала, только думайте быстро, ее сегодня выписывают.
Она сунула мне в руку клочок бумаги, взяла за руку своего мужика.
– Ну, пойдем, у китайцев возьмем, я больше не буду по рынку бегать. До свидания.
– До свидания.
«Дима, забери меня из больницы сегодня вечером. Мне очень плохо. Пожалуйста. Вера. Литейный проспект, д. 14»
…Она спокойно собирала свои вещи, прощалась с соседями на больничных койках, спрашивала у меня какие-то мелочи, будто мы расстались только вчера. Я стоял в нелепом оцепенении, смотрел на ее лицо, почти не узнаваемое – одна половина синяя, другая бардовая, шрамы на лбу и переносице.
Там же на Литейном зашли в рюмочную, я купил еще ей бутербродов и оливье, больше из еды там ничего не продавали..
– Следователь вчера в больницу приходил, я ему все рассказала. У Кузи день рождения было, дома что творилось, кошмар. Мужики какие-то на полу в коридоре спят, дым коромыслом, бутылки везде со спиртом. Ну, и ты звонишь, Кузнецов давай искрить, все припомнил, руки мне связал, вот так за спиной, говорит, прощайся с жизнью, Милка убежала к соседям в милицию звонить. Вот очнулась в больнице, бинты сегодня утром сняли. В понедельник надо опять в милицию идти, чего-то там подписывать. Как я Оле с такой харей покажусь, мамаша называется.
– Давай поженимся, Вера.
Она встала из-за стола, вышла на проспект, тут же свернула в подворотню, я вслед за ней. Сразу не разглядел ее в темноте, такая маленькая, забилась в угол.
– Не плачь, слышишь? А то и я начну, я тоже умею.
– Знаешь, как мне плохо было.
– Прости.
– Прости? Прости?
И она сорвалась на рыдания, стучала кулаком по моему плечу, мимо шли люди, оборачивались. Вера успокоилась, спрятала лицо у меня на груди.
– Ладно, пойдем обратно, а то нашу водку выпьют.
– Вера.
– Ну, что опять?
– Я люблю тебя, слышишь? Я люблю тебя! Ты со мной, рядом, сейчас, и больше мне ничего не нужно, пропади все пропадом.
В книжном шкафу, у меня дома есть одна книга в синем переплете Ремарк, «Ночь в Лиссабоне». В ней между страницами спрятана фотография. Вера с дочкой в Луна-парке, рядом медвежонок в наморднике. Я украл этот снимок из ее альбома, что бы спрятать и никогда не смотреть.
