Потом стал прощаться:
“Теперь мне надо идти. Жаль, что не получается беседовать с тобой чаще, но гарантирую, мы скоро увидимся”.
“А когда?” – не утерпела я, и тут же смутилась от того, что навязываюсь. Но мне было мало короткой беседы, я хотела ещё. – “Ой, не обращайте на меня внимания. Вы же так заняты…”
“Через несколько дней нас с коллегами ждет большое путешествие – своеобразная инспекция по регионам. Будет замечательно, если ты согласишься составить компанию в этой поездке. Надеюсь, ты не откажешь в этой просьбе, правда?” – Он смотрел мне в прямо глаза своим мягким, слегка насмешливым взглядом, ни капли, конечно, не сомневаясь, что я буду счастлива сделать всё, что он пожелает. Я тоже поднялась, и он положил мне руку на плечо: “Все будет хорошо и очень интересно, Надя. Мне кажется, что нам обоим очень повезло, что именно тебя в тот день попросили принести чаю… Не прощаюсь. До встречи”.
И пошел, быстро, но не торопясь. Обернулся, помахал рукой, обернулся снова, и уже затем скрылся за поворотом тропинки.
Ох, мамочки мои, да я же влюблена по уши!
Проснулся я поздно, и в оконце кунга над лежанкой уже светило яркое белое небо. На часах было двенадцать, а снаружи раздавался невнятный шум. Кряхтя, я согнул на кровати затекшее тело, приподнялся и выглянул в окно. Перед тем, как вырубиться, я приткнул машину прямо на обочине у покосившегося заводского забора, так что теперь хорошо видел, как через проходную, буквально в нескольких метрах от меня, потоком валили люди. Выходя из узких дверей, они старались как можно скорее перебежать дорогу и втиснуться в три потрепанных автобуса, которые явно были не способны вместить всех желающих. Автобусы были грязно-желтые, разваливающиеся, дребезжащие, как будто внутри них кто-то колотил по ящикам с пивными бутылками – с улиц моего города такие чудовища безвозвратно исчезли ещё лет десять назад. Бока этих скрипучих одров, как и ворота проходной, были горделиво украшены эмблемой предприятия – звездой на колесиках, оснащенной непристойно торчащей паровозной трубой. А может быть, пушкой, не разберешь. Бренчание автобусов и бодрая ругань людей, штурмующих их двери, по всей видимости, и создавали разбудивший меня гул. Куда и зачем они все так торопятся, подумал я, но тут же вспомнил свою мать, всю жизнь проработавшую экономистом на таком же заводе, и догадался, что настало обеденное время, а следовательно, автобусы забирают людей, чтобы отвезти их домой – в поселок, который я проскочил на рассвете. Как его – Мантурово, что ли?
