И подарил мне икону воскресения Христа, сердечно поздравив меня с тем, что я обрёл милость у Господа, и Он не погубил меня окончательно по грехам моим, но сподобил воскреснуть к новой жизни, что мне следует ценить, и святой образ будет напоминанием об этом.
Я спросил его, может ли православный христианин читать молитву, что читается по завершении каждого собрания нашей группы, учитывая, что молитва протестантская: «Боже, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не в силах изменить. Мужество изменить то, что могу. И мудрость отличить оно от другого. Да будет воля Твоя, а не моя. Аминь».
Батюшка был начитанный и образованный, и успокоил меня, что молитва не протестантская. Английский текст 18-го века, написанный протестантами, который взяли на вооружение основатели АА Билл и Боб – это перевод католического текста 16-го века на латинском языке. Но и средневековая католическая рукопись – копия. Оригинальный манускрипт на том же латинском языке, где она встречается впервые, ещё на тысячу лет древнее. Святоотеческая эпоха, неразделённая церковь.
Он и сам иногда этими словами молится.
А когда мы вышли в трапезную, после совместной молитвы, меня обнимали прихожане разного возраста и пола, как будто бы я им был брат по крови, а не только брат во Христе.
Нетрудно догадаться, что темой для беседы с батюшкой в этот раз была евангельская притча о блудном сыне.
Не принимая участия в общем обсуждении, я забился в кресло и молчал, опустив глаза, потому что понимал, кто именно в глазах настоятеля прихода «Был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся».
* * *
Утром девятнадцатого мая, оглядев с чувством лёгкой ностальгии давно покинутый офис, я увидел шефа в пионерском галстуке.
На планёрке он вспоминал советскую юность, шутил и смеялся.
В этом весь дядя Вова. Клубок противоречий. Требовательный, но весёлый. Богатый, но коммунист. Коммунист, но верующий.
Сказав вступительное слово на общефилософские темы, он резко, без всяких пауз, перешёл к обсуждению текущих деловых вопросов.
Надо сказать, выпав из дел своей фирмы на три недели, в некоторых из них я плавал, как щепка в проруби. Узнал много нового и интересного.
Но самого главного на планёрке, всё же, не узнал. Время совещания подходило к концу, а о моей участи шеф не проронил ни слова.
Но когда все сотрудники покинули переговорный зал, повторился один в один эпизод из фильма «Семнадцать мгновений весны», где Мюллер стальным голосом останавливает выходящего за дверь Штирлица: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться».
